Агнес не хотела заходить в церковь. Сердце колотилось так, словно вот-вот выскочит из груди, ноги подкашивались. Мадде взяла ее под руку.

– Ничего, мы справимся, – сказала она ровным голосом. Хотя сама уже плакала так, что даже тушь размазалась. Агнес не могла сдержать улыбку: с потеками туши на щеках Мадде выглядела как привидение на празднике Хеллоуин.

– Дурочка, в такой день накрасила глаза, – покачала головой Агнес. Достав из кармана платок, она вытерла сестре щеки.

Священник ждал на ступеньках. Отец подошел к ним.

– Ну что, девочки, вы готовы? – спросил он, положив ладони им на плечи. Они молча кивнули.

Это были красивые похороны. Хор пел о том, как один век сменяется другим и вослед за родом новый род идет. Впервые в жизни знакомые с детства слова обрели для Агнес значение и смысл. Слезы капали у нее из глаз, и она чувствовала, что брюки на коленях намокли. Мадде сидела рядом, Юнас обнимал ее за плечи. Время от времени Мадде пожимала руку сестры.

Только когда церемония закончилась и пора было выходить из церкви, Агнес посмотрела вокруг. И удивилась, как много людей пришли проститься с ее мамой. Она и не подозревала, что у родителей столько друзей. Многих она знала, но еще больше было тех, кого она никогда раньше не видела.

Потом в приходском доме были поминки с кофе и пирогом. Отец настоял на том, чтобы пирог заказали в «Роландс», хотя Гуллан и предлагала испечь свой. Для Мод посещение кондитерской всегда было своего рода праздником. Так пусть на ее поминках будет пирог из ее любимого кафе.

Когда все расселись, Свен постучал ложечкой по кофейной чашке. Он поднялся и достал листок из внутреннего кармана пиджака. За столами стало тихо.

– Дорогие друзья, дорогие родственники, – начал он. Агнес вытащила из кармана мокрый платок. – Сегодня самый грустный день в моей жизни. – Он часто заморгал, проглотил подступивший к горлу комок. – И это понятно, потому что самые счастливые дни своей жизни я прожил с Мод. – Теперь уже несколько человек полезли за платками. В разных концах скромно обставленного зала слышались всхлипывания. – Она подарила мне двух дочерей, Агнес и Маделен. Она отдавала нам свое время и свою любовь. Свое внимание и заботу. Мод была моей женой, и о такой жене можно только мечтать. Не выставляя напоказ своих чувств, ничего не требуя, она просто была рядом. Теперь она умерла. Кто-то может подумать, что это была глупая, бессмысленная смерть… Но зачем об этом думать? Лучше подумать о том, каким глубоким смыслом она наполняла нашу жизнь. Какой она была женой, матерью, сестрой, подругой. Надеюсь, все вы благодарны ей так же, как я. – Еще немного постояв, он сел и бессильно уронил голову.

Сидевшая рядом Агнес взяла его за руку. Какое-то время все молчали, тронутые словами Свена. Наконец Мадде встала, подошла к отцу и, опустившись на корточки, погладила его по плечу. Он накрыл ее руку своей, задержал на несколько секунд, потом поднял глаза:

– Пожалуйста, угощайтесь. Надеюсь, пирог вкусный.

Кто-то тихонько откашлялся. Постепенно комнату заполнил ровный гул голосов. Сначала они звучали неуверенно, затем все громче и громче. Зазвенели ложки. Агнес принесла термос и стала наполнять чашки тем, кто хотел еще кофе. Речей больше не говорили, как будто люди понимали: читая по своей бумажке, Свен уже все сказал.

Примерно через час гости начали расходиться, на прощание пожимали руки Свену и остальным членам семьи, обнимали их, говоря добрые слова о Мод. Потом, группа за группой, одетые в черное люди шли к машинам, стоящим за каменной церковной оградой. Агнес поехала домой на Сниккарвэген в отцовской машине. Следом за ними ехали на своем «форде» Мадде с Юнасом и тетей Гуллан.

Дома Агнес предложила отцу посидеть в гостиной, а сама пошла за виски, стоявшим в шкафчике над холодильником. Бутылки со спиртным переселились сюда, когда Свен разобрал барную стойку в подвале. Агнес поставила бутылку, стаканы и плошку со льдом на поднос. В ответ на вопрос, не хочет ли он выпить, отец утвердительно кивнул. Тетя и Юнас присоединились. Только Мадде отказалась. Агнес налила и себе и, взяв стакан, села в кресло. Они немного поговорили о похоронах – больше всех говорила тетя Гуллан, – о том, как пастор провел церемонию и кто из присутствовавших кем кому приходится. О Мод не было сказано ни слова.

Мадде почти все время молчала. Беспокойно ерзала, теребила край блузки. Юнас сидел рядом с ней на диване, обняв ее за плечи. Наконец Мадде собралась с духом. Она заговорила, причем слишком громко, как будто это придавало ей храбрости.

– И все-таки в каком-то смысле мамина жизнь продолжится, – ни на кого не глядя, сказала она. Тетя Гуллан умолкла. Свен и Агнес посмотрели на Мадде. Юнас по-прежнему обнимал ее за плечи. – Потому что я жду ребенка.

* * *

В воскресенье Агнес снова приступила к работе. Печальная. Безутешная. Но спокойная. Она похоронила маму: ничего страшнее еще долго не случится. И в этом понимании было своего рода утешение. Новость, которую сообщила Маделен, тоже помогла. Радостная весть среди общей скорби как солнечный луч, пробившийся сквозь темные тучи. Они все заплакали, даже Юнас, отвернувшись, смахнул слезу. Мадде сделала тест на беременность утром в день похорон. Невольно начинаешь думать о Судьбе, о том, что «вослед за родом новый род идет». И даже о бессмертии души, хоть Агнес в такие вещи не очень верила. Но, так или иначе, вечер этого печального дня закончился счастливо. Или по крайней мере обнадеживающе. Агнес была благодарна сестре.

Перед тем как переодеться для работы, Агнес заглянула на кухню и увидела Паоло, сидящего на табуретке. Он был бледен.

– Как дела?

– Так себе, – ответил он и скорчил гримасу. – А если честно, у меня живот разболелся.

– Живот? Это плохо.

– Да, началось еще ночью, но я думал, пройдет, когда я стану двигаться.

– Не прошло?

– Нет. – Паоло сморщился, схватившись за живот. – Ой! Ну вот, опять… – Он вскочил и выбежал из кухни.

Вскоре появился Калле. Услышав, в чем дело, он сразу принял решение:

– В таком состоянии ты работать не сможешь. Я отвезу тебя домой.

– Не надо. Я и на метро могу дое… – Не договорив, он снова убежал.

Калле сходил за курткой.

– Я вернусь через полчаса. Видимо, нам придется открыться попозже. Но, надеюсь, не больше чем на десять минут.

– А ты один на кухне справишься?

– Справлюсь. К тому же сегодня воскресенье.

В зале появился Паоло. Он был бледный и шел, наклонившись вперед. Про метро он больше не говорил.

Когда они ушли, Агнес занялась своими обязанностями. Накрыла столы, свернула салфетки, наполнила перечницы и солонки. Нарезала лимоны и проверила, есть ли в морозильнике лед. Калле вернулся в четверть седьмого. Посетителей пока не было, и он поспешил на кухню, закончить то, что не доделал Паоло.