конкретный момент и признать его, чтобы оно не гноилось внутри меня.

В общем… Мне как-то странно это писать, но мама, если ты все еще наблюдаешь за мной и читаешь это, я бы хотела, чтобы ты была здесь, чтобы мы втроем могли быть семьей. Знаю, что это невозможно, но бывают моменты, когда я закрываю глаза и пытаюсь представить себе это, и что ж, это довольно удивительно.

Папа — самый лучший папа, который у меня когда-либо был, и даже несмотря на все те ужасные вещи, которые произошли в тот день, я не могу сожалеть о них. Потому что тогда он никогда бы не нашел меня.

Папа хороший человек, и он всегда поощряет меня помнить о тебе. Помнить о хороших временах.

О, и я уже довела его до уровня эксперта по обнимашкам. Это просто потрясающе.

Люблю тебя, мама. Навечно и всегда.

Глава 47

ЛИАМ

Через два часа езды Алекс уснула. Черт, я как будто убаюкал ее, как только взял за руку.

Господи, я в полной жопе. Она выглядела такой маленькой и уязвимой, сидя на пассажирском сиденье и сжимая рюкзак так, словно от этого зависела ее жизнь. Если бы я не отрезал себя, я бы не смог удержаться от того, чтобы не потянуться к ней.

Я был ей нужен. И, черт… слишком давно я никому не был нужен.

Мой телефон внезапно завибрировал от входящего вызова. Посмотрев на нее и убедившись, что Алекс не проснулась, я убираю свою руку от ее и достаю телефон из кармана.

Мысленно отмечая время на автомобильных часах, я знаю, когда мне нужно завершить этот звонок.

Я говорю тихим тоном, чтобы не потревожить ее, но мой голос подобен холодной стали.

— Кто, черт возьми, посмел принести дерьмо к моей чертовой двери? Что случилось с вежливостью?

Мужчина издает насмешливый звук.

— Времена изменились, друг мой. Особенно после того, как ты убил моих людей.

Он делает паузу, его голос сочится гнусными намерениями.

— Теперь за ваши головы назначена цена.

— Какого хера? — процедил я сквозь стиснутые зубы. Рука сжимает руль с такой силой, что костяшки пальцев белеют.

— Твоя за то, что приютил ее, конечно, — хмыкает он, как будто все это его чертовски забавляет. — Ты действительно думал, что освобожден от ответственности, доктор Кинг? — Он мрачно усмехается. — Что правила на тебя не распространяются?

Я заканчиваю разговор прежде, чем они смогут пробраться сквозь маскировку, установленную на этом телефоне. Я не обманываю себя, думая, что у них за кулисами нет какого-нибудь гениального ботаника, который пытается отследить мое местонахождение.

Мне придется отправиться в одно из мест, где я не был уже много лет. Одно из двух, которые до сих пор не тронуты.

Я провожу рукой по волосам, жалея, что не завязал их. Но придется подождать. Этот участок дороги, может быть, и асфальтирован, но он идет вдоль побережья с достаточно резкими поворотами, чтобы на нем появились знаки «Peligro»6 и «Despacio»7, указывающие на опасность и необходимость снизить скорость.

Усталость начинает сказываться, но я упорно продолжаю движение, и, в конце концов, с благодарной легкостью проезжаю небольшой, неохраняемый пограничный переход в Колумбию.

Заправив бензин на станции, со спящей красавицей рядом, я сворачиваю на участок дороги, где нет полицейских и не так коварно. Так я смогу сократить время в пути, увеличив скорость.

Алекс окончательно просыпается, когда я завожу нас в Чоко, расположенный вдоль Карибского побережья Колумбии.

Моргнув глазами, она рывком выпрямляется на своем сиденье.

— Мне так жаль. — Она проводит рукой по волосам. — Я проспала целую вечность и даже не помогла тебе вести машину.

— По закону ты не можешь водить машину.

Ее плечи опускаются.

— Черт. Ты прав.

Алекс смотрит на меня, пока я сосредоточен на дороге.

— И все же. Я уверена, что ты устал.

— Я буду в порядке, — бросаю на нее взгляд. — Мы все равно уже почти приехали.

Она протяжно вздыхает.

— Слава богу.

С любопытством в голосе Алекс спрашивает:

— Куда мы едем?

Я раздумываю, как много рассказать, но, в конце концов, решаю:

— У меня есть одно место неподалеку, в котором я не был уже… некоторое время. Я купил его давным-давно, когда был моложе.

«Когда мне казалось, что я сбежал от этой жизни и от того ада, который с ней связан».

Когда я подъезжаю к закрытой территории, огражденной толстым, внушительным камнем, чувствую на себе ее любопытный взгляд.

Я ввожу код и жду, пока ворота откроются. Как только мой дом появляется в поле зрения, Алекс резко вдыхает.

— О, вау…

Признательность в ее голосе вызывает во мне странное чувство мужского удовлетворения. Ведь это все мое, полученное в результате тяжелой работы, которая почти уничтожила все хорошее в моей жизни.

Теперь, когда снова вляпался в это дерьмо, я не могу не задаться вопросом, действительно ли история, как говорится, повторяется.

А хуже того — перспектива того, что она снова унесет жизнь того, кого я люблю.

Женщины, которая рядом со мной.

Глава 48

АЛЕКСАНДРА

Когда ворота за нами плотно закрываются, Лиам паркует машину перед широкой лестницей, ведущей к главному входу в дом.

Выключив зажигание, он протягивает мне руку и успокаивающе сжимает ее.

— Давай зайдем внутрь. Нам нужно привести себя в порядок и перекусить.

В ответ у меня урчит в животе, и я прикрываю его рукой, мои щеки горят от смущения.

Один уголок его рта приподнимается

— Чем быстрее мы все устроим, тем быстрее я смогу что-нибудь приготовить для нас.

— Хорошо.

Лиам вытаскивает свои сумки из машины, и я следую за ним по ступенькам, ведущим к входной двери, перекинув лямки рюкзака через каждое плечо.

Лиам нажимает на другую клавиатуру, которая отпирает входную дверь и ведет меня в фойе самого роскошного дома, который я когда-либо видела.

В голове промелькнул образ маленького скромного дома с простыми и потертыми, но безупречно чистыми деревянными полами. Я стою посреди фойе Лиама, но мои глаза уже не видят просторов его дома.

Вместо этого я вижу только то, что запечатлелось в моей памяти — знакомое и гостеприимное. На одном из них лицо моего отца приветствует меня, в уголках его глаз едва заметные морщинки, они сияют любовью.

— Алекс? — голос Лиама вклинивается в мои воспоминания.

Я перевела взгляд на него.

— Извини.

— Все в порядке? — В выражении его лица промелькнула настороженность. — Я просто сказал тебе, что