Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Правда?
На моих губах появляется обнадеживающая улыбка, потому что это похоже на прорыв в отношениях с ним.
Лиам кивает, его ладонь скользит к основанию моего позвоночника.
— Да. — Он подкрепляет это быстрым поцелуем, прежде чем схватить две бутылки с водой, а другой рукой схватить мою.
Мои глаза остаются прикованы к нему, пока он ведет меня в столовую, где нас ждет его таинственный друг. Мне очень хочется, чтобы мы остались наедине, потому что я бы с удовольствием продолжала целовать его без перерывов.
Лиам оглядывается, и выражение его лица темнеет от желания. Подняв наши соединенные руки к губам, он целует тыльную сторону моей ладони и понимающе подмигивает мне.
— Позже.
Я не могу не задаться вопросом, что именно принесет нам это «позже».
Глава 51
ЛИАМ
Прикончив альбондигас и свежеиспеченный хлеб, который принес с собой Призрак, мы принимаемся обсуждать происходящее дерьмо.
Этот человек, сидящий за столом, был рядом со мной, когда мы в свое время попали в неприятную историю. Оба бывшие военные. Когда нам исполнилось восемнадцать, мы нашли свою нишу — нас наняли в элитную службу безопасности, а затем мы стали наемниками, чаще путешествуя за границей, чем в Штатах.
То, что я был квалифицированным медиком, было бонусом. Поэтому довольно быстро получил место, продвигаясь по служебной лестнице. Трэвис получил свое прозвище Призрак за свою беспрецедентную скрытность и умение входить и выходить практически из любого места без следа.
Прошло совсем немного времени, прежде чем я понял, что работать на себя гораздо выгоднее. Мне не нужно было ни перед кем отчитываться, и я мог сам составлять свой чертов график. Мог обеспечить свою семью — и я это сделал. Убедился, что они в безопасности. Финансово обеспеченны.
Призрак поднимается со стула в своей фирменной ленивой манере «достигну своей цели, когда доберусь» и направляется прямо к тележке со спиртным, чтобы наполнить наши бокалы скотчем. Я внимательно наблюдаю за ним со своего места. Когда он возвращается с нашими стаканами, что-то привлекает мое внимание к Алекс.
Наши взгляды встречаются, и на долю секунды я задумываюсь, действительно ли она может меня читать. Может быть, Алекс уже настолько сроднилась со мной, что знает, о чем я думаю.
На ее лице появляется какое-то выражение, после чего она медленно поднимается со своего места. Потянувшись за пластиковыми пакетами, Алекс улыбнулась нам.
— Прошу меня извинить, господа, но я устала, так что пора заканчивать.
С пакетами в руках она делает шаг ко мне, но я уже стою на ногах. Наши губы встречаются, и ее рот изгибается в мягкой улыбке — не такой, как та, которую она только что подарила нам, а предназначенной только мне. Я чувствую себя большим псом, который только что совершил гордый круг вокруг своей самки. Да, я чертовский собственник, но мне все равно.
— Спокойной ночи, Лиам, — шепчет Алекс эти слова мне в губы, и мне требуется колоссальное усилие, чтобы отстраниться и отпустить ее.
— Спокойной ночи.
Смотрю на ее упругую попку, когда она удаляется через дверной проем, а в голове уже прокручиваются воспоминания о том, как я в последний раз держал ее в своих руках. Сжимать ее задницу, пока я нахожусь глубоко в ее киске, было бы чертовски хорошим способом закончить этот гребаный день.
Но у меня есть дела поважнее.
Когда я поворачиваюсь и опускаюсь в кресло, ехидная ухмылка Призрака меня не смущает. Не тогда, когда мое нутро бурлит так, как сейчас.
Я взбалтываю скотч в своем стакане, мой тон непринужденный.
— Так что же на самом деле привело тебя сюда?
Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, Призрак задумчиво говорит:
— Я решил, что это единственное место, куда ты можешь пойти.
Эта все еще сохраняющаяся ухмылка действует мне на нервы.
— Ты довольно предсказуем, знаешь ли. Всегда одиночка. Никогда не хочешь просить кого-то о помощи.
Призрак делает медленный глоток своего напитка, глядя на меня поверх ободка. Опустив бокал, он издал многострадальный вздох.
— Ты знаешь, что привело меня сюда.
— Да? — Я прищуриваю глаза, мой голос становится резким. — Тогда ты также знаешь, что произошло менее двенадцати часов назад.
Призрак приподнимает плечо в полупожатии.
— Ничего не поделаешь. Я знаю, что ты был на волоске от смерти, но бизнес есть бизнес. Деньги есть деньги. — Один уголок его рта приподнимается в ухмылке. — По крайней мере, я сначала накормил тебя. К тому же, слышал, что ты уже не так быстро соображаешь, как раньше.
Я пригвождаю его к месту тяжелым взглядом и наблюдаю, как эта гребаная ухмылка умирает прямо на моих глазах.
Вместе с ней исчезает и наша предполагаемая дружба.
Однако он ошибается. Единственная причина, по которой эти русские ублюдки набросились на меня, заключается в том, что этот гребаный пистолет заклинило, и мне пришлось выбить из них все дерьмо, прежде чем завладеть их оружием.
О моем пальце на спусковом крючке ходили легенды, когда мы с Призраком работали вместе, и сейчас он точно не медленнее.
Должно быть, Призрак чувствует неуверенность, смешанную с чувством вины, потому что тут же переходит в оборону.
— Послушай, за каждую из ваших голов назначена гребаная награда в миллион долларов. Что, черт возьми, я должен делать?
Мне хочется наброситься на него, но не могу. Я просто чертовски устал от того, что меня никто не прикрывает. От того, что все эти годы шел в одиночку. Не то чтобы я хотел зависеть от кого-то еще, но, черт возьми, мне хотелось бы иметь возможность доверять своим друзьям и не беспокоиться о том, что они меня предадут.
«Забавно, что ты заговорил о предательстве». Вот он, этот чертов внутренний голос. Эта сволочь высовывает свою уродливую голову в самые неподходящие моменты.
Но он не ошибается. И это моя собственная чертова вина.
Вместо того чтобы кричать на Призрака, мой голос становится мягче, но в десять раз мрачнее и смертоноснее.
— Быть, блядь, другом. Это то, что ты должен делать.
Он бросает на меня взгляд, полный отвращения.
— Это роскошь с твоей стороны.
Призрак показывает кончиком подбородка на дверной проем, через который ушла Алекс, и его глаза вспыхивают гневом, когда он усмехается:
— Полагаю, ты ей все рассказал, да?
— Пошел. Ты. — Яд капает с каждого слова. — Я получил чертову пулю за тебя, ублюдок.
В его глазах вспыхивает раскаяние, но также быстро исчезает.
— Да, но… это было давно. А это чертова куча денег.
— Да. — Я смотрю