Делать нечего, надо заставить тварь напасть на меня. Встаю в полный рост. Перебросив ремень винтовки через локоть, выбираю слабину, чуть поворачиваю корпус, чтобы стать с Трехой единым целым.

Демон заходит на второй круг. Сердце размеренно бьется у меня в груди. Я, конечно, волнуюсь, но главное – контролировать свой страх.

Тук. Сто метров. Палец ложится на спусковой крючок.

Тук. Пятьдесят метров. Выбираю свободный ход спускового механизма, чувствуя, как растет усилие на крючке.

«Ближе. Еще ближе», – шепчу я про себя.

Тук. Тридцать метров. Насаживаю башку твари на прицельный пенек. Пора!

Задержка дыхания. Палец мягко тянет крючок.

Бам!

Грохот выстрела тонет в реве демона. Тварь резко взмахивает крыльями, пытаясь взлететь, но камнем падает на дорогу. Тихо вереща, она пытается встать и, дернувшись, затихает. Я подхожу к демону, чтобы удостовериться, что он сдох.

– Ну, ты даешь! – Лось хлопает меня по плечу. – Мы чуть огонь не открыли в первый раз, думали все, поздняк метаться. А ты здорово придумал, на себя его оттянул.

– Повезло, наверное, – я улыбаюсь.

– Ага, прибедняйся, – Костян хмыкает и машет рукой ребятам. Бойцы подходят.

– Опа, здоровый какой! – тянет Шестой. – А он точно сдох?

– Точнее не бывает, – говорит Рентген, поднимая стволом пулемета кожистое крыло твари. – Тень же стрелял, – Лешка смотрит на меня. – Чисто снял, точняк в башку ему зарядил.

– Так, кунсткамера закрылась! – говорит Лось. – Позырили, поохали и двинули вперед, пока его братья не налетели.

Ребята кивают. Мы надеваем снегоступы и, чуть пригибаясь, идем по заснеженной дороге навстречу неизвестности…

* * *

Снег предательски скрипит у нас под ногами. Дорога запружена занесенными остовами машин, грузовиков и автобусов, превратившихся в склепы. Покой мертвецов тревожит только наше присутствие. Ветер бьет в лицо. Мокрый снег залепляет линзы противогазов. Ощущение, что с каждым шагом автомат и рюкзак прибавляют в весе.

Я озираюсь по сторонам. Вокруг вырисовываются силуэты разрушенных зданий, навечно застывших стражами мертвых городов. Чуть дальше, на дороге, мастодонтами техноэры застыли наполовину занесенные снегом искореженные корпуса «бэтээров» и армейских грузовиков, ставших нам – подземным червям – горшим напоминанием о былом величии людской расы.

Пытаюсь представить, как двигалась колонна на марше, разрывая утробным гулом моторов тишину, повисшую над МКАДом, забитой заглохшими после высотного ядерного взрыва иномарками. Идущая впереди инженерная машина разграждения расталкивает автомобили бульдозерным отвалом.

Я почти слышу скрежет разрываемого металла, так же, как и голоса миллионов погибших, тянущих руки навстречу бойцам в ОЗК, ощерившимся во все стороны стволами автоматов и пулеметов. Новые всадники апокалипсиса, ставшие прахом дорог. Кто знает, куда и зачем они направлялись в день вселенской скорби и чем накрыли эту колонну? Судя по оплавившемуся металлу, здесь, в день Удара, было жарко.

Помимо воли начинаешь считать шаги или намечаешь для себя цель, например, в виде рекламного щита, до которого надо дойти.

Справа от дороги глаза выхватывают из тьмы надписи «Автомолл» и «АЗС», слева крупными буквами выведено «Садовод». Если поднять голову, то метрах в трехстах, на синем фоне рекламного щита, поднятого на высокой опоре, видны большие желтые буквы: «IKEA». Еще дальше и выше: «МЕГА». Отряд останавливается. Мы дошли.

– Ну, что скажешь, Тень? – спрашивает меня Костян. – Одни мы здесь?

Я смотрю на него. Он привык доверять моему мнению. Я вглядываюсь во тьму. Смотрю пока обычным зрением, больше доверяясь своей чуйке, чем глазам. Проходит минута. Ребята стоят, боясь лишний раз вдохнуть. Знают, что мне лучше не мешать.

– Нет здесь никого, – отвечаю я. – Мы одни, но ухо надо востро держать.

– Хорошо, – выдыхает Костян. – Давно мы здесь не были, надеюсь, нычки целы.

Я киваю, отметив про себя, что не почувствовал здесь ни единой живой души вообще. Если встреча с человеком в наше время не сулит ничего хорошего, то отсутствие всякого зверья и даже стай прыгунов настораживает. Значит, их кто-то недавно спугнул. Я оставляю эту мысль при себе. Все идет по плану…

От раздумий меня отвлекает голос Костяна:

– Бойцы, наша прогулка закончилась. Нам надо попасть в первый корпус. Поэтому приступаем к делу, но самоуверенный воин – это мертвый воин. Не торопимся. Действуем так: мы с Тенью бежим в первой двойке вон туда… – Лось протягивает руку в сторону занесенного снегом автобуса, высящегося среди легковушек. – Потом идет вторая и третья двойки, а мы вас прикрываем. Добежали, осмотрелись. Затем я с Тенью выдвигаюсь на подступы к комплексу, вы нас прикрываете, периметр держите на прицеле. Как только мы войдем, ждете ровно пять минут и мухой летите к нам. Ну, а если пальба начнется, то вы нас прикрываете из-за автобуса, к нам не бежать.

– Уж лучше, чтобы без пальбы обошлось, – вставляет Шестой.

Костян, смерив его презрительным взглядом, командует:

– Тень, двинули!

Мы с Костяном меняем снегоступы на ледоходы – шипастые накладки на подошву обуви, чтобы не скользить по льду, и срываемся с места. Пробегаем по дороге, влетаем в сугроб, который намело рядом с автобусом. Вскидываем автоматы. Шарим стволами во все стороны. Прислушиваемся. Ничего. Лишь ветер натужно свистит над головой.

– Видно чего? – тихо спрашивает меня Лось.

– Нет, – мотаю я головой. – Одни мы здесь. Как пить дать, одни.

– Это хорошо, – он поворачивается. Отмашка – вторая двойка срывается с места.

– Смотри, куда прешь! – шипит Костян на влетевшего в него Хрома. – Ныкайся! А то не посмотрю, что ты инвалид, будешь у меня еще и на голову спотыкаться!

Мишка что-то бубнит себе под нос и двигается ближе к Саньке, не забывая наблюдать за обстановкой.

– Третья, давай! – Лось дает сигнал.

Рентген вместе с Шестым срываются с места. Причем, пока они бегут, Лешка успевает несколько раз огреть Шестого прикладом по спине.

Они подбегают к нам. Прячутся за кузовом автобуса. Шестой, тяжело дыша, поворачивается к Рентгену.

– Еще раз треснешь, и знаешь что… – рука бойца ложится на рукоятку автомата.

– И что?! – Лешка перехватывает РПК.

– Отставить! – одергивает их Лось. – Команда мечты, мля! Свалились на мою голову. Там наш бой! – он указывает в направлении «МЕГИ».

Хоть этого и не видно, но я чувствую, как бойцы прожигают друг друга взглядами ненависти.

– Тень! Выдвигаемся! – приказывает мне Костян. – А с этими сучатами внутри потолкуем.

Я киваю. Мы с Лосем осторожно выходим из-за автобуса и, каждую секунду ожидая выстрела в лицо, медленно идем вперед…