огонь, – объяснила Анна, беря тарелку в одну руку, а другой взяв ручку.

– А можно написать несколько? – спросил я, чем вынудил её поднять на меня глаза, и не смог сдержать улыбки. – Когда-нибудь тебе придётся признать, что и у меня есть чувство юмора.

Я отставил тарелку, чтобы придвинуть к себе ручку и чистый листок.

Анна тихо фыркнула и закрыла ладонью свою бумажку, чтобы я не увидел, что она пишет.

– Для начала нужно уточнить, что ты понимаешь под «чувством юмора».

– Ладно. Тогда так и напишу: «Несмешные шутки».

Она засмеялась.

Я недолго подумал, глядя на чистый лист, потом быстро нацарапал «одиночество» и сложил его пополам. Мы одновременно бросили свои бумажки в огонь и смотрели, как они превращаются в пепел.

Глава 25

Анна

Я обожала традицию бросать бумажки в костёр. Пара простейших действий, но в них заключён глубокий смысл. Почти как загадывать желание на Новый год, только наблюдать, как бумага сгорает в огне, намного приятнее: ты будто обращаешься к неким внешним силам, а не ограничиваешься мысленными обещаниями самому себе.

Я написала одно слово – «одиночество» – и бросила бумажку в костёр.

– Я так понимаю, мы не должны говорить друг другу, что написали? – спросил Колин. В отсветах огня его бледная кожа почти сияла.

Я улыбнулась:

– Не-а.

Двое гостей тоже бросили свои бумажки в огонь, постояли недолго, глядя, как они сгорают, и побрели назад к бальному залу. Весёлая музыка сменилась медленной, печальной и очень красивой мелодией, которая как река вытекала из дома, заполняя сад.

Я стала покачиваться в такт и заметила, что Макс сбоку от Колина делает то же самое. Пальцы Колина дёрнулись, словно он хотел к нам присоединиться, но в итоге он обхватил себя руками за живот.

– Как насчёт потанцевать перед разборками с Королём мёртвых? – предложила я.

Он заулыбался и переступил с ноги на ногу. В мелодию вплелись три чарующих сопрано, поющих на ирландском, – я узнала Эли и её подруг-ведьм. Они пели, как сирены – я была готова слушать их целую вечность. Я закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало меня от музыки, чувствуя, как она течёт вокруг и сквозь меня, наполняя моё тело своей энергией.

Ритм песни ускорился, и я, схватив Колина за руки, закружила с ним по траве. Мы танцевали между бумажными фонариками и резными тыквами, смеясь и стараясь не наступить на мечущегося под ногами Макса, и с каждым шагом я становилась легче, будто постепенно обращалась в воздух. Мы словно оказались внутри непроницаемого кокона из цветовых и световых пятен и звуков, и в этот момент всё было идеально.

Но вдруг мелодия оборвалась на пронзительной ноте, и невесомость сменилась удушающим грузом холода и отчаяния.

Ахнув, я распахнула глаза. Колин застыл, насторожившись. Я оказалась спиной к дому, и мне ужасно не хотелось оборачиваться. Но пришлось, когда позади меня раздались шаги.

– Он здесь, – сообщила Роуз и, поёжившись, обхватила себя руками.

Я с трудом сглотнула, почувствовав пробежавший по спине холодок.

Мне не хотелось уходить из сада, и на секунду в голове мелькнула безумная мысль, что если мы останемся неподвижны, то этот момент никогда не закончится. И нам не придётся ничего делать.

– Ну ладно, – наконец сказала я. – Идём.

Втроём мы подошли к террасе. Вечеринка внутри дома продолжалась: для иногородних гостей это был всего лишь необычный праздник. Они не подозревали об опасности – перемену в атмосфере почувствовали только местные. Так, Элис зажала в руке светящийся золотистый кристалл и с помощью своих подруг начала возведение защитного барьера.

Бабушка, Нора, Кара, тётя Элейн и дядя Рой нашли нас раньше, чем мы их. Дядя Рой сказал что-то Джейми – на них были одинаковые костюмы матросов. Джейми не скрывал своего беспокойства, но всё же кивнул и затерялся в толпе.

Дилара встала рядом с Роуз.

– Мы возьмём на себя левую половину, – сказала Дилара.

Кара кивнула:

– А я – правую.

Они повернулись спиной друг к другу, и их глаза заскользили по гостям в поисках тех, кто окажется невосприимчив к их силам.

Бабушка и Нора остановились неподалёку от нас – не вплотную, иначе кто-то мог заподозрить что-то неладное, – но чтобы увидеть мой сигнал, когда я найду Фина.

– Будьте осторожны, – предупредила Нора, и дядя Рой и тётя Элейн разошлись в разные стороны.

Колин остался, чтобы нас прикрывать.

Так мы и стояли бок о бок, готовые в любой момент сорваться с места как сжатые пружины.

Макс тоже подключился к поискам.

– Там, – Роуз и Дилара вдруг вскинули руки и указали на лестницу в правой части зала.

– Почти на самом краю толпы, – объяснила сестра.

Колин сорвался с места, как бегун со старта, но я успела схватить его за руку и оттащила назад.

– Тебе туда нельзя! Фину нужен ты, а не я, поэтому я должна найти его прежде, чем он найдёт тебя. В этом и состоит наш план.

– Я помню план! – На скулах Колина заходили желваки. – Но если это и правда он, я сам могу с ним покончить, и тебе не придётся в это впутываться.

– А если это не он? Нет, будем держаться плана. Мы действуем заодно, слышишь? – Я сжала ему плечо и, вернув маску на лицо, направилась в указанном направлении. – Держись безопасного расстояния и присматривай за Норой и бабушкой. Ждите моего сигнала.

Не дав Колину шанса что-то возразить, я нырнула в толпу. Я была настоящим мастером по лавированию между людьми, но совсем избежать прикосновений было невозможно. К счастью, ни одно не вызвало у меня видений, но недалеко от места, обозначенного Роуз, я всё же на всякий случай сбавила шаг.

Найдя себе небольшое пространство для манёвра, я огляделась по сторонам, но увидела лишь одни маски.

Сделав глубокий вдох, я начала «случайно» касаться людей вокруг и врезаться в них, избегая женщин, детей и всех, кто по росту просто не мог быть Фином. Я также исключила всех с непохожей фигурой плюс светловолосых и рыжих, в итоге оставшись с вполне приемлемым числом вариантов.

Первые двое оказались «пустышками».

Я шагнула к мужчине в маске демона и слегка провела по его руке. Мою ладонь обожгло холодом, и перед глазами пронеслось видение.

Я сижу на жёстком деревянном стуле. Пиканье медицинских приборов, невыразительные белые стены…

На лице спящей мамы написано умиротворение. Я крепко держу её ладонь и слышу, как пиканье замедляется, а