увидел Веру. Так внезапно снег закружил крупными хлопьями, я не мог разглядеть ее лица, но я точно знал, что это она. Ее вел мужчина, шедший позади, крепко держал за локоть, но она не дергалась, не просила о помощи. Я хотел было пойти навстречу, но Кирилл меня остановил и потянулся, начав медленно расстёгивать куртку, под которой была отчетливо видна кобура и оружие.

Когда они подошли ближе, она смотрела вокруг стеклянными глазами, не узнавала меня. Ровная спина, расстёгнутое пальто, бледное лицо, искусанные губы. Они подошли ближе, встали почти у самого края дороги. И тут она посмотрела на меня, в глазах вспыхнул блеск, одними губами проговорила мое имя. Сделала шаг вперед, но ее дернули обратно, отчего больно сморщилась.

— Мне нужна машина! — мужик, что удерживал ее, закричал в нашу сторону.

— Мне нужна машина, иначе девчонка получит пулю.

— Э, мужик, ты чего? — это уже полицейские, синхронно потянулись за своим оружием.

— Я сказал, я не шучу! Быстро все отошли и дали мне машину!

Мужик нервничал, а я видел только Верины глаза, которые смотрели в мои. В них было столько боли и сожаления.

— Давай, ты отпустишь девушку и получишь машину. Вот эту, смотри, — показываю на нашу с Глебом. — Полный бак, вот ключи. Только отпусти девушку.

— Нет, мы едем вместе. Кидай мне ключи и отходи.

Парни в форме пытаются медленно обойти и приблизиться к мужчине, оружие уже направлено на него и Веру.

— Нет, мужики, не надо. Я сам, — поднимаю руки в знак того, что чист, делаю несколько шагов к ним. — Послушай, это плохая идея — брать заложника с собой. Отпусти ее. Возьми машину. Уезжай. Тебя никто не станет преследовать.

Он думает несколько секунд, но потом все равно кричит, чтобы все отошли, и ему дали машину. Время словно замерло, Вера бледнеет еще больше, видно, что ей тяжело стоять.

— Отпусти меня, ну что ты вцепился. Ты же видишь, тебе не уйти со мной.

Полицейские о чем-то переговариваются по рации, слышно, как им отвечают, что дорога перекрыта.

— Сильно умная, да? Я один не проеду и километра, меня сразу подстрелят. Отошли все дальше! Дальше, я сказал!

Вижу, как ровно за ними, на самом краю, около искорёженного ограждения дороги, поднимается фигура Глеба. Он делает знак, чтобы его не выдали, прислоняя палец к губам. А я начинаю говорить, чтобы как-то отвлечь его.

— Тебе, правда, не уйти с ней. Смотри, девочка сейчас упадет в обморок, на ногах почти не стоит. Если тебе так нужен заложник, возьми меня. Давай поедем вместе. Я поведу. Только отпусти ее.

— Нет, так не пойдет. Мне нужна девчонка.

Мужик нервничает еще больше, я шепчу Вере одними губами: «Все хорошо, девочка. Все хорошо, милая». Она понимает, чуть кивает головой, но в это время отчетливо слышен звук сирен приближающийся скорой. Мужик дергается, выводит руку из-за спины Веры и направляет оружие на меня.

— Вы специально, суки, тянете время! Ну-ка, отошли все дальше!

Он размахивает пистолетом в разные стороны, Вера испуганно смотрит на меня, прижимая руки к груди. Глеб подходит совсем вплотную сзади и приставляет ствол к его виску, пытаясь оттеснить Веру в сторону.

— А теперь, мразь, прекратил орать и отпустил девушку, — мужик замирает, но, долго не думая, прислоняет свой ствол к виску Веры. — А если так?

Вера застывает на месте, даже, кажется, что перестает дышать. Глазами, полными страха, смотрит на меня, а я снова ничего не могу сделать. Она начинает оседать на землю.

Все дальнейшее происходит за считанные доли секунды. Вера падает, мужик отталкивает ее в сторону, разворачивается к Морозову. Два громких выстрела оглушают пустую трассу. Мужик падает на землю словно куль, Глеб валится на бок, а я бегу к Вере, которая лежит без сознания.

Быстро смотрю на Глеба, к которому спешат медики. Трогаю холодные щеки, пытаюсь согреть, прижимаю крепче. Поднимаю на руки, больно простреливает спину, и трещат не сросшиеся ребра. Но я этого не замечаю, ее надо срочно унести, согреть, привести в сознание.

— Вера. Вера. Очнись, девочка моя, — всматриваясь в бледное лицо.

— Егор, — она тихо говорит и открывает глаза.

— Да, родная, да, это я.

Поднимает руку, проводит тонкими пальцами по лицу, задевая разбитую скулу, сильно отросшую щетину.

— Я снова падаю в обморок, а ты носишь меня на руках. От меня одни проблемы.

— Не говорит так, а то отшлепаю.

— Меня только отшлепать и не хватало, — улыбается.

— Кирилл, помоги.

Доношу Веру до машины, Кир помогает открыть дверь, сам садится за руль.

— Поехали за медиками, в больничку.

Вера ерзает на руках, пытается сеть, но я ей не даю, прижимая еще крепче.

— Посиди, пожалуйста, и не ерзай, я соскучился.

— Но я не хочу в больничку, — смотрит прямо в глаза, а у меня сердце гулко стучит от переполняющей меня нежности.

— Хочешь. Совсем бледная, да и надо узнать, что там с нашим героем.

Глава 48

Вера

— Так вас зовут Вера или Вероника?

— Вероника, но для Егора я Вера, он сам так решил. Точнее, я долгое время была под этим именем.

Наш новый общий знакомый и старый друг Морозова, Кирилл, словно между прочим, задавал мне вопросы. Он привез нас в больницу вслед за бригадой, что везла Глеба.

Нас определили каждого в отдельную палату, хотя Егор сопротивлялся и хотел постоянно быть со мной. Пришлось его успокоить и сказать, что со мной все хорошо, хотя голова периодически кружилась. Если он так и дальше будет рядом, то снова начнет носить меня на руках.

На мои вопросы Егору, что с ним случилось и почему он такой помятый, словно его били трое боксеров, ответил, что упал с лестницы. На что Кирилл закачал головой и засмеялся. Правды от него не услышу все равно.

Больница тоже оказалась не простая, как и мужчины, окружающие меня. Егора с трудом, но удалось уговорить пройти осмотр, ему поставили уколы, дали обезболивающие, а еще успокоительные, и теперь он спал в соседней палате.

Мне разрешили принять душ, выдали свежую пижаму, взяли анализы и сказали отдыхать. Но напряжение прошедших суток так и не отпускало, успокоительные принимать отказалась.

— Что с Глебом? Его можно увидеть? — Кирилл стоял у окна и