Покончив с ними, Геннадий Ильич почувствовал, как сильно устал. Он сунул пистолет во внутренний карман, с трудом добрался до окна, выбрался на крышу и, не удержавшись на ногах, поехал вниз. Пришлось прыгать. Приземлившись не слишком удачно, Геннадий Ильич осторожно встал, опасаясь, что повредил ноги. Обошлось. Наспех умывшись снегом, он побежал по своим следам к ограде. Нужно было убираться отсюда как можно быстрее. Со всех сторон лаяли потревоженные собаки, и в окнах окрестных домов горел свет.

Если соседи и вызвали полицию, то она прибыла уже после того, как «шкода» Геннадия Ильича покинула место переполоха.

Он не сразу пошел домой, подождав, пока успокоится пульс и исчезнет дрожь в руках. Открывая входную дверь, он мысленно обругал себя за то, что запер ее плохо и оставил лишь прикрытой.

В квартире царила тишина, свидетельствующая о том, что его вылазка осталась незамеченной. Не зажигая света, Геннадий Ильич тихо разделся и осторожно забрался под одеяло. Ольга даже не пошевелилась, так крепко спала. Геннадий Ильич расслабился, устроился поудобнее и закрыл глаза.

Под утро ему стало холодно. Ольга, к которой он прижался во сне, совсем замерзла, ее спина была словно отлита из льда.

— Оля! — позвал он шепотом. — Укрыть тебя вторым одеялом?

Она не ответила. Решив, что он не включил отопление, Геннадий Ильич встал, чтобы повернуть ручку батареи. Его взгляд задержался на голове Ольги. Ему показалось, что ее волосы, разметавшиеся по подушке, длиннее обычного. В полумраке видно было плохо, он наклонился и понял, что на белой наволочке темнеют не пряди волос, а разводы крови.

«Это сон, — сказал себе Геннадий Ильич. — Я сплю».

Он не спал. Во сне люди не ощущают боли.

Он зачем-то потормошил Ольгу и медленно распрямил спину. Она была мертва. Пока Геннадия Ильича не было дома, кто-то взломал замок и убил ее выстрелом в упор. Стреляли сквозь диванную подушку, засунутую под кровать. Выстрела никто не слышал, а Ольга его, наверное, даже не почувствовала. Только все равно ее больше не было.

«Ее нет, — сказал себе Геннадий Ильич. — Я опять один. Теперь навсегда».

Мысль причинила ему боль, которая была совсем уж невыносимой. Он никогда не думал, что порог боли может быть столь высоким. Будь природа милосердна, она бы отправила его в беспамятство, оглушив болевым шоком. Вместо этого Геннадий Ильич был жив и находился в полном сознании. Это было нестерпимо, но приходилось терпеть. Такова была плата за то, что ты живешь в этом мире.

Освещение в спортивном зале было приглушенное, кондиционеры не работали, отопление стояло на минимуме. Чувствуя, что он зябнет, Алик завел в мозгу мантру, которая помогала согреваться тибетским монахам в самые лютые морозы. Утверждалось, что действие заклинания было столь сильным, что под читающим его человеком таял снег.

Вскоре Алику действительно сделалось теплее, хотя нельзя сказать, что он окончательно согрелся. Наверное, это оттого, что повторять мантру было трудно из-за одолевающих юношу тревожных мыслей. Он плюнул на тибетские премудрости и надел пальто, которое опрометчиво снял в ожидании Сильвы.

— Замерз, ботаник? — насмешливо спросил спортсмен, мышцы которого были раздуты до такого состояния, что, казалось, могут лопнуть в любой момент.

— Прохладно, — согласился Алик.

Вынужденный общаться с простыми парнями из спортивного клуба «Бульдог», он постоянно контролировал себя, заботясь о том, чтобы тон его звучал ровно, а лицо не выражало ничего, кроме доброжелательности. Того требовало искусство мимикрии. Оказываясь в чужеродной среде, Алик всегда играл некую роль, заданную ему обстоятельствами. Не показывать же так называемому «простому народу», как сильно он ненавидит и презирает этот самый народ… И боится его в глубине души…

— Потягай железо, — посоветовал мускулистый. — Сразу согреешься.

— В другой раз, — улыбнулся Алик. — Сейчас на мне одежда неподходящая.

Его улыбка была очень похожей на настоящую, хотя на самом деле он был раздражен и недоволен. Сильва, оставивший его дожидаться своего прихода в спортивном зале, по существу, держал его в плену. Это напрягало. Алик был едва знаком с этим человеком и совершенно не представлял себе, чего от него ожидать.

Он решил обратиться к спортсменам, когда заметил слежку за своим домом. «Шкоду» Карачая Алик хорошо запомнил и понял, что дела его плохи. Настырный мужик этот Геннадий Ильич! И ушлый. Разгадал подвох и не положил взрывчатку в свою машину. Только так можно было объяснить тот факт, что он остался жив.

И теперь готовил ответный ход. Нетрудно было догадаться, в чем будет заключаться этот ход. К счастью, у Алика имелась домашняя заготовка. Готовя покушение на родителей, он рассматривал в качестве исполнителей не только этносов, но и вот этих спортсменов, которые сейчас потели, крякали и бряцали железом у него на виду. Их главарь с романтическим прозвищем Сильва выслушал просьбу, поощрительно кивая, и пообещал разобраться с Карачаем. В доме Алика была оставлена засада, а сам он был вынужден торчать в спортивном зале в ожидании результатов. Сильва ему не звонил и не появлялся. Ночь обещала быть долгой и крайне неприятной.

— Одежда — не проблема, — заверил Алика мускулистый. — Если мешает, то в трусах занимайся. Пальтишко хотя бы скинь.

— Зачем? Лишнее это.

— Физкультура никогда не бывает лишней, — подключился к разговору другой качок, только что закончивший упражняться со штангой. — Врубись, чувак. Физическая культура, о как! Звучит гордо.

— Конечно, — поспешил согласиться Алик. — Но лично я предпочитаю йогу. Она мне больше подходит.

Лучше бы он не распространялся на эту тему. Физкультурным ребятам заявление почему-то не понравилось.

— Чего-чего? — переспросили они. — Ты, йог, здесь не выйогивайся, понял? Бери, вон, гантели и занимайся.

— Странно как-то…

— Будет странно, если мы тебе голову назад повернем и скажем, что так и было. Бери гантели, йог.

Алик придумал сразу несколько достойных дерзких отповедей, но отчего-то не решился произнести вслух ни одной из них. Вместо этого, растерянно улыбаясь, он стащил пальто, шарф и приблизился к стенду с гантелями.

— Не, не! — вскричал первый физкультурник, когда увидел, что Алик собирается взять пятикилограммовые гантели. — Ниже… Еще ниже… Еще… Ага, эти.

Тот, кто никогда не занимался этим видом спорта, не имеет представления, какими тяжелыми могут быть эти металлические штуковины, когда берешь их в руки и поднимаешь до уровня груди. Уже для первого упражнения Алику понадобилось значительное усилие. Десятый раз его едва не доконал, однако он справился и посмотрел на спортсменов не без гордости.

Их собралось вокруг с десяток. Выражение их лиц было насмешливым.

— Теперь на вытянутых руках! — сказали Алику. — Не сгибай локти.