28 марта 1945 года Шернхорн получил радиограмму за подписью начальника Генштаба Вермахта, генерал-полковника Гейнца Гудериана, о награждении его, по приказу Гитлера, Рыцарским крестом. Скорцени даже потом, практически до своей смерти, был уверен в реальности существования группы Шернхорна и искренне сожалел, что операция «Браконьер» окончилась безрезультатно. За успешно проведенную радиоигру, которая приняла характер стратегической, ее руководители Павел Судоплатов и Наум Этингтон были награждены полководческими орденами Суворова – это единственный случай, когда такую награду получили чекисты.

Окончание войны Решетников и Скорцени встретили в Вене, однако Решетников был не столь известен, как его командир, поэтому ему удалось затеряться в хаосе послевоенной Европы. В 1948 году его поймали в Германии – опять попался на грабеже, – и американский военно-полевой суд вновь приговорил его к расстрелу.

Ничего хорошего это ему не сулило, СС признали преступной организацией, и на самом деле американцы с нацистами особо не церемонились. Уцелеть мог только тот, кто был ценен, но таких было немного. В основном союзники следовали духу ялтинских соглашений по преследованию нацистских преступников. Учитывая сомнительные заслуги перед СС, Решетников едва ли мог рассчитывать на снисхождение.

Впрочем, и в этот раз его счастливая звезда не подвела. Ему удалось связаться с представителями спецслужб, и он тут же согласился на вербовку. Однако опыта у американцев было маловато: фамилию сменили на «Ракетников», а остальные данные оставили прежними. Так его и направили в советскую зону оккупации.

Решетников был разоблачен еще на начальном этапе фильтрации – сотрудники НКВД легко вычислили его настоящую фамилию по установочным данным. Так что карьера «Ракетникова» в качестве американского шпиона была совсем короткой.

Михаил Пушняков: «Решетникова судили как агента американской контрразведки, военной контрразведки».

Поскольку в СССР в этот момент была отменена смертная казнь, ему опять повезло. Одной только работы на американцев и службы в СС было достаточно для вынесения максимального наказания. Поэтому следствие по его делу было проведено относительно поверхностно, про его подвиги в начале войны особо не спрашивали, а сам он инициативу не проявлял. За измену Родине Решетников получил двадцать пять лет – это был максимум. И отправился в лагерь в Воркуту.

И может, вышел бы на свободу, если бы псковские чекисты не разыскали за военные преступления его бывшего подчиненного Павла Герасимова по прозвищу Пашка-моряк. В отряде Мартыновского он был командиром взвода и прославился особой жесткостью во время проведения карательных операций. Потом их дорожки разошлись почти на 20 лет.

Вот что рассказывает Михаил Пушняков: «После ареста три дня он не сознавался: «Да что вы?! – выступая с таким апломбом, возмущался. – Арестовали безвинного человека, я узник Освенцима, четыре года провел в этом лагере, на краю смерти был, воевал, вот у меня медаль, а вы меня обвиняете, что я служил в каком-то отряде. Не знаю я ни Мартыновского, никого не знаю, вам за это будет нагоняй, что вы безвинного человека хотите привлечь к ответственности». Три дня он так себя вел. Потом решили сделать личное опознание. В комнате посадили его и еще двоих, примерно сходного возраста, в сходной одежде, всех из числа заключенных, которые содержались в следственном изоляторе. Вводят Решетникова… Только ввели, он сразу встает: «Уведите этого зверя, все я вам расскажу».

В процессе расследования всплыли преступления предателя в начале войны, дело было пересмотрено по вновь открывшимся обстоятельствам, оба бывших карателя были приговорены к расстрелу. Последняя записка, написанная Решетниковым, гласила: «Проклятье лежит на мне».

Эта история началась в Тегеране более полувека назад. Из церкви в окружении многочисленных родственников и друзей вышла красивая пара. Рассевшись по каретам, свадебный кортеж с криками и песнями двинулся к дому жениха, где всем предстояло гулять на свадебном пиру по восточной традиции не меньше трех дней. Женился сын известного тегеранского фабриканта – женился по большой любви на первой красавице иранской столицы. Такого переполоха в городе не было, пожалуй, вот уже три года. Да-да, именно три года. На дворе стоял 1946 год, и совсем недавно, в 1943 году, здесь состоялась знаменитая Тегеранская конференция. Но сегодня о ней и не вспоминали. Гоар выходила замуж за Геворка, и это было главной городской новостью.

Гоар Вартанян вспоминает: «Мы познакомились, когда мне было тринадцать лет – тридцать девятый год был. И я познакомилась с Геворком, потому что он был другом моего брата. Мы встречались в компании вместе с друзьями, потом постепенно выросли, и наша дружба перешла в любовь. Мы полюбили друг друга, и после этого Георгий Андреевич завербовал меня в свою группу.

Ну, я, конечно, выполняла все задания, которые ставились передо мной, по мере возможности. А в 1946 году мы поженились, была очень хорошая свадьба… Я должна сказать, что вообще-то замуж выходила три раза, за одного и того же человека, но по разным документам. Нужно было еще раз выходить замуж, чтобы легализовать эти документы в других странах».

В их семейном альбоме три свадебные фотографии. Три раза Геворк и Гоар говорили друг другу «да». Трижды разные фотографы увековечивали эти кусочки счастья и любви. Любви, которой хватило бы, наверное, на тысячу судеб.

Высокопоставленные политические деятели многих стран предоставляли им свои личные самолеты и считали это для себя большой честью. Они были частыми гостями светских раутов и балов, где собирались только избранные. И это была их работа. Они тридцать лет жили под вымышленными именами и даже признавались друг другу в любви на чужих языках. Они стали прототипами главных героев знаменитого фильма «Тегеран-43», но знало об этом только несколько человек в мире. Все их документы и шифровки всегда были подписаны именами Анри и Анита.

Их любовь родилась в том самом году, когда три великие державы решили заключить Союзный договор, а местом для этого выбрали Тегеран. Конец тридцатых – начало сороковых. Страшный смертоносный триумф фашизма. Гитлер захватил практически всю Европу. Теперь его главная цель – война с Советским Союзом. В мире у него было немного союзников, но многие страны молчаливо поддерживали фюрера, и в первую очередь это были страны Востока. Правители этих государств предпочитали дружить с сумасшедшим диктатором, нежели допустить проникновения «красной чумы» в свои роскошные шахские дворцы. Фашисты приезжали на Восток под видом торговцев, инженеров, бизнесменов. К началу 1941 года только в Иране их было более 20 тысяч. Узнать планы немцев – это была основная задача нашей резидентуры в Тегеране. Это задание получил и отец Геворка Вартаняна – Андрей Вартанян.

Геворк Вартанян: «Вначале было очень трудно, нуждалась семья… Иногда терялась связь с Центром, и отец раза три попадал в тюрьму по подозрению в сотрудничестве с Советским Союзом, но ничего не могли доказать. Когда он сидел в тюрьме, наша резидентура материально нам помогала. А потом уже отец встал на ноги, стал крупным предпринимателем. И поэтому никогда ни одной копейки не брал. Все сам, на нужды разведки. Помимо этого, очень много нелегалов, которых направляли в Иран на работу, если теряли связь, выходили на него. Видно, явка была на отца. Он помогал материально, создавал «крышу», прикрытие, связывал с Центром».