Они часто мечтали о том, как когда-нибудь приедут в далекую Москву и придут на Воробьевы горы, к Московскому университету. Их мечта сбылась в середине пятидесятых, когда они, выпускники Ереванского института иностранных языков, впервые попали в столицу. Казалось, что группа «легкая кавалерия»: тайники, вербовки и разведка – все это осталось в далеком прошлом. Но на Лубянке, где у них произошел разговор с начальником нелегальной разведки, они, не раздумывая, ответили «да» на его предложение уехать на долгие годы нелегалами в совсем чужую страну.

Уехать в почти тридцатилетнюю командировку – командировку, которая в случае провала могла стоить им жизни, командировку, которая запрещала им говорить на родном языке. И самое главное, запрещала иметь детей. Но о том, что происходило в жизни разведчиков после этого приезда в Москву, нельзя будет рассказывать еще очень и очень долго. И если вдруг эти лица сейчас увидят в некоторых странах мира, многие известные люди из мира политики и бизнеса будут поражены.

Юрий Дроздов считает: «Я думаю, что их деятельность оказывала влияние на политику, которую проводило советское руководство. И по целому ряду вопросов, может быть, заставляла больше думать руководителей иностранных государств… По одной простой причине, что характер их работы и характер отношений с целым рядом людей позволял оказывать влияние на определенный ход мыслей – подтверждать, вселять сомнения. Короче говоря, они делали такую большую работу, которая сегодня еще не потеряла своего значения».

За тридцать лет командировки они сменили не один десяток стран. Менялись друзья, дома и даже религии. Вербовались новые агенты. Впрочем, большинство людей даже не подозревали, что являются ими. Обаяние Геворка и Гоар просто притягивало к себе самых разных людей. Иногда просто так, по секрету, им сообщали информацию, которая ложилась на стол советских руководителей…

Геворк Вартанян: «Бизнесмен должен политикой заниматься, иначе он не будет знать ситуацию. Кроме того, и информацию не получит. Мы под предлогом, что нам нужна политическая информация для бизнеса, получали очень хорошую информацию. Был один очень богатый человек, можно сказать, миллиардер. Ну, как-то разговорились – он любил выпивать, а мы у него дома жили, потому что он нас из гостиницы вытащил, домой к себе пригласил. И вот он как с работы приходил, напивался виски и говорил: «Вот я этих коммунистов ненавижу! Передо мной вот если окажется… – А у него здоровый кулак, как пудовый. – Я бы ему сейчас морду бы разбил». Да, вот так знал бы, кто сидит против тебя. «Вот этой рукой, – говорит, – сам…» А сам не знает, кто у него дома живет».

Гоар блистала в изысканных компаниях, находясь иногда в центре самых громких европейских событий. Но постоянно было внутреннее напряжение – только бы ничем себя не выдать. Об этом она думала и тогда, когда в полубессознательном состоянии ее однажды привезли в больницу.

Гоар Вартанян: «У меня были очень сильные приступы, и пришлось делать там операцию. Мы не могли приехать, чтобы у нас делали. Вот это беспокоило, все время думали: как же делать, а вдруг я заговорю, что-то скажу? Но Георгий Андреевич стоял до последней минуты рядом, пока меня везли в хирургический, потом за дверью стоял. Операция длилась четыре с половиной часа. Сто девяносто пять камушков в желчном пузыре и семь в протоках нашли. Представляете? После наркоза, когда меня уже привели в палату, он снова был тут. Только прихожу в себя и открываю глаза, он говорит: «Ты только сказала «ну как»…»

Геворк Вартанян: «Она вопросительно на меня смотрит. Я говорю: «Все в порядке», – и она тут же опять провалилась в сон. Спала потом спокойно. Ну, значит, в подсознании где-то работает, что нельзя говорить».

Гоар Вартанян поделилась: «Все время думаешь об этом. Уже не об операции, а чтобы не сказать. Ну, я не знала, что так долго будет длиться. Но я пришла в сознание уже в палате. Это хорошо, что он рядом со мной был».

Модные дефиле, дорогие бутики, светские рауты – все это было неотъемлемой частью жизни нелегалов. Общество, в котором они вращались, не допускало одежды неизвестных модельеров или отсутствия модной прически, но однажды именно с этим у Гоар произошел курьезный инцидент, который, будь окружающие повнимательнее, мог бы привести разведчиков к провалу.

Гоар Вартанян: «Это в самом начале было. Я пошла в парикмахерскую, Георгий Андреевич говорит: «Я погуляю и подожду тебя». Ну, я пришла, уже накрутили, я сижу, волосы сушу. И вдруг Георгий Андреевич приходит оттуда. Я на русском языке ему говорю: «Жора, Жора, сейчас, скоро кончаем». Он посмотрел на меня, я на него – он исчез, а я… окаменела. И боюсь смотреть по сторонам. Думаю: что ж я сказала, как же это… Ну, потихонечку оборачиваюсь, смотрю – никто на меня не обращает внимания.

Все под касками сидят, никто не обращает внимания… Но, конечно, это было ужасно… В общем, это больше не повторилось».

Радиосеансы проходили несколько раз в месяц. Анри и Анита получали задания и рекомендации. В Москву шли шифрограммы с информацией, которую нелегалам удавалось получить от своих многочисленных источников. Однажды из Центра пришла шифровка с весьма необычным текстом.

Геворк и Гоар Вартанян в 2000-х

Геворк Вартанян: «1984 год. Ну, как всегда, Гоар Левоновна занималась радиоделом – принимать, расшифровывать. Но в этот день она там немного закопошилась, по домашним делам. Я принял. А телеграмма была очень-очень короткая. Когда телеграмма короткая, это всегда настораживает: или опасность какая-нибудь, нам советуют быть осторожными, или куда-то подальше уезжать; или же какой-то несчастный случай от родных или друзей, потому что мы всегда Центр просили честно все сообщать».

А Юрий Дроздов помнит этот случай иначе: «Я хорошо помню этот день, это был самый обычный день, рабочий день. Мы рано утром получили почту, и на стол лег правительственный пакет, при вскрытии которого внутри оказалось решение руководства нашего государства, Советского Союза, о присвоении звания Героя Советского Союза нелегалам российской разведки, Анри и Аните. Аните – орден Красного Знамени. Мы сидели и думали, как нам поступить, что написать. А поскольку знали, что это – люди, которые занимаются делом и у которых каждая минута очень дорога, решили написать очень кратко. И написали: «За достигнутые результаты в работе вам присваивается звание Героя Советского Союза. Анита награждена орденом Красного Знамени». Поставили точку и подписались: «Центр».

Геворк Вартанян: «И вот когда такую короткую телеграмму получили, я быстренько расшифровал, а Гоар все время смотрит на меня – в чем дело. Ну, когда я расшифровал, она мне говорит: «Ты побледнел». А я как-то остановился, раз прочитал, второй, потому что такая высокая награда не присуждалась после войны… Тут как-то глазам не поверил, что так вот оценили нашу работу».

Юрий Дроздов: «Деятельность этих людей подтверждала поговорку «И один в поле воин». Когда материалы на них доложили в Центральный Комитет, то там с недоверием и с огромнейшим удивлением подняли глаза на докладывающего эти материалы. Неужели это было под силу одному человеку? – была реакция руководителя Центрального Комитета. Да, это было под силу».