– Чемпион! Чемпион!!! – закричал Эритор. Трибуны подхватили: «Чемпион! Чемпион!».

Я с гордым видом, так надо, вышел в центр арены. Поодаль, по-прежнему в круг, децимарии, топчутся неуверенно без командира. Зрители продолжают скандировать, но балкон правителей пуст. Крики пошли не столь восторженные, слышится «предательство», «кровавые ублюдки». Я криво усмехнулся. На мой суд, невинных нет в этом цирке, ни на арене, ни на трибунах, не говоря про балконы, балкончики, тем более в лоджиях.

Но вот на террасе бывшего королевского дворца движение. В сопровождении свиты ступает человек неопределённого возраста. Белые волосы зачёсаны назад, подбородок твёрдых очертаний выдаёт человека с сильной волей. Под руку с ним Рилайна! Её не узнать. Одета под стать королеве, волосы в сложной причёске, в ушах длинные тяжёлые серьги из драгоценных камней. Деревенские черты исчезли как по волшебству: перед нами леди. Трибуны взорвались восторженными воплями, к балкону правителей летят цветы. Рилайна благосклонно глядит, взгляд коснулся Джетсета. Лицо перекосила гримаса.

Один из Шести, нет, теперь из Пяти величественно поднял руку. Кажется, он ничуть не огорчён исходом схватки. Шум начинает стихать, децимарии взбодрились, опасно переложили копья на изготовку.

– Чемпион! – прокричал правитель, и цирк взорвался восторженными криками. Я разжал судорожно сжатые кулаки. Правитель снова сделал жест, и шум послушно затих. – Впервые за историю Цирка Магикус у нас Чемпион! Он уходит цел и невредим! Теперь никто не смеет обвинить, что Шестёрка не держит слова!

Правитель обвёл трибуны взглядом, раздались редкие подобострастные крики. Я прочистил горло.

– Я не один в победителях, мои спутники уйдут со мной! – прокричал я. С трибун донеслось: «Верно! Верно говорит!».

Правитель скривился на ничтожную долю мгновения, совладал с лицом.

– Быть посему! – проговорил один из Шести. Рилайна вдруг недовольной кошкой зашептала на ухо. Правитель продолжил: – Но только с одним, выбирай, кого заберёшь!

Толпа безмолвствует, толпе интересно, кого выберу, толпа рада, что представление ещё не окончено и будет что обсудить, сдувая пену с края кружки. Проклятая ведьма, что нашептала? Я повернулся, децимарии подались в стороны по знаку самого смышлёного из них, видать, в командиры метит. Гляжу немного виновато на спутников.

Я набрал воздуха, но Джетсет опередил, выступил вперёд. Лёгкий, полный достоинства поклон правителю, приветственный взмах трибунам.

– Не могу позволить этому мелкинду спасти себя в ущерб малышу! – прокричал Джетсет, потрепав по голове Эритора. – Это недостойное деяние для сына великого короля Джерона!

Трибуны слушают, затаив дыхание, взорвались вдруг криками и аплодисментами. По знаку сметливого децимария Джетсета окружили двойной шеренгой копий и теснят к дворцу. Эритор подбежал ко мне, и под скандирование толпы мы двинулись на выход.

Цирк Магикус провожал нас троих стоя.

Не успели войти под своды тоннеля, к запертым наглухо парадным вратам, долетели слова правителя, полные холодной ненависти:

– Так это Джетсет, отпрыск проклятого Джерона? Ты ответишь за то, что умыслил вторгнуться в Ретунию, за мерзкий ваш колдовской заговор! Думаешь, мы не знали?! В оковы его, в самую глубокую темницу! Шестёрка определит твою участь, но что-то подсказывает, будешь казнён поутру!

Холодные, полные приговора слова правителя окатили как ведром воды. Я споткнулся на шаге. Победа меркнет, деяния дня кажутся незначительными.

– Как смеет Шестёрка казнить принца?! – зашипел я. Хотя смеют. Принц без королевства в королевстве без короля: они смеют что угодно.

Вопрос в том, что смею я, Виллейн?

Джетсет обернулся, и стражи не стали перечить. Прокричал нам вслед:

– Эритор! Помни свой долг!

Ночь – время глухих дверей.

Кто откроет нежданным гостям в городе, где смерть ходит по соседям? Казалось бы – открывай смело, децимарии не стучат, выбивают дверь неожиданно и страшно. Пока путаешься ногами в одеяле, чужие люди уже топчут придверный коврик, врываются в спальню. Ты не глядишь на мрачные лица, они не важны, лишь руки Шестёрки, но пытаешься высмотреть за широкими спинами – кто? Кто из соседей указал на тебя? Наушники здесь, по-хозяйски щупают вещи, вчера улыбались и вместе ругали Шестёрку, а за пазухой храним обереги с былых времён.

Остаётся одно – увидеть предателей и метнуть последний полный ненависти взгляд.

Бывает, запретная магия не найдена, и крупный штраф за ложный донос – мелочь, на фоне злобы соседей. Пустеет дом, незадачливый наушник спешит переехать подальше. Бывает, но редко. Куда чаще поможет добрая взятка бейлифу, но об этом – тс-с! Только магу откупиться нет шансов.

Постучавшись в десяток домов наудачу, мы с Эритором пробираемся в квартал мелкиндов. Беды обходят их стороной, скажи кому, мелкинд – маг, колдун, в ответ взрыв хохота. Торговцы, ремесленники, пройдохи, кто-то вспомнит лазутчиков и наёмных убийц. Но маги? Не смешите.

– Виллейн! Ты уверен, что нам нужно к твоим? – спросил Эритор.

Я тащу его за руку, мальчик полуживой от усталости, а любое упоминание принца заставляет втягивать голову в плечи.

– Эти слова принца на прощание… что Его Высочество имел в виду?

Эритор бросил сумрачный взгляд и сжал упрямо губы.

– Сегодня мой день рождения. Мама обещала что-то особенное, сюрприз, – горько проговорил мальчик. – Жаль, мама не видела нашей победы!

Я ответил поспешно:

– Секира твоя. Береги, там какая-то хитрогномья магия, видишь руны? Один хороший товарищ погиб за неё…

– А как же ты?

– Тяжела для моих рук, а ты растёшь в здоровенного рыцаря! – ответил я, пожав плечами. – Что касается мелкиндов, мои отношения с родичами оставляют желать лучшего, но не предупредить было бы свинством!

Эритор похлопал белёсыми ресницами.

– Мы победили, Виллейн! Всё закончилось!

– Только начинается. Не знаю, удастся ли убедить упрямцев.

Нужный дом протаял во мгле, подсвечен факелами в стенных нишах. В праздничных огнях каждый второй дом, и грабители обходят квартал стороной, но дело не только в ярком освещении. Ворон ворону глаз не выклюет, увы, и это тоже правда, не самая приятная про сородичей.

На стук открыли не сразу. Массивная дверь окована железом, без тарана не вынесешь, повернулась беззвучно на хорошо смазанных петлях. В глаза свет яркой лампы, за ней теряется во мраке. Скрипучим голосом пробурчали:

– Заходите, коли пришли среди ночи!

Мы расположились в удобных резных креслах в гостиной. Напротив – длинный стол, уставлен неожиданно скудной едой: копчёное мясо пяти сортов, полголовки сыра – жёлтое янтарное нутро в ноздреватых дырках, каравай тёплого свежего хлеба испечён с ночи к раннему завтраку и ваза со свежими яблоками, виноградины с орех да сушёные фрукты. Недоеденный вечером карп кверху пузом, но в свежей, с ледника, сметане. Кувшинов с вином два, пива нет вовсе, но добро корзинок с пирожками да расстегаями, в миске плавают грибы в солёном рассоле. А супа вот нет!