– И много взяли?

Служка подождал ещё монеты, напрасно, махнул рукой:

– Было четыре!

– Эритор! У тебя уникальный шанс побить сразу трёх великанов! Чего дрожишь? А, от ярости! Тогда трём маловато будет.

– Но как, это невозможно – справиться! – бросил в сердцах вчера ещё мальчик, сегодня, с секирой в руках, – почти юноша.

– Придётся вспомнить всю хитрость, что приписывают сородичам-мелкиндам скорее напрасно.

Арена встречает нас изрядно истоптанным песком и рёвом зрителей. Гигантское пространство, где хватит места развернуться небольшим армиям, окружено рядами трибун для люда попроще, над ними каповыми наростами балконы для благородных. Кроме нас на песке арены три группы существ.

Врата в подземный ход закрылись позади как окончательный приговор. Зрители встречают свистом и улюлюканьем, местами хохот, на паре лоджий задёрнули занавески.

По краям арены десять гигантских пиларов, старшие братья подвальных. Кристаллы на вершинах сияют ослепительным огнём, позади грубо приклёпаны медные экраны, направлять весь свет на арену и чтоб не слепить зрителей. Я прищурился, ценой временной потери зрения удаётся определить: пилары точная копия тех, внизу, только магии больше, куда больше!

– Виллейн! Колдуй, пока не поздно!

– Я бы рад, но проклятые столбы всё блокируют! Но я попробую.

Выпал на время из суетного мира, тычусь слепым котёнком в магический кокон, что по краю колонн.

Эритор пихнул в бок, я посмотрел на противников. Великаны на дальнем конце арены встали в кружок и машут дубинами, аж воздух стонет. В правой стороне шайка не то бродяг, не то разбойников, одеты по-ярмарочному в цветастые рубахи, поверх бритых черепов косынки, в ушах серьги из золота. На гнусных рожах страх пополам с предвкушением крови. Третья группа – звероватые существа в косматых шубах, опёрлись на длинные кривые палки со множеством костяных висюлек. Рожи в чёрных и красных разводах, в нечёсанных век гривах волос костяные гребни.

– Проклятье! Дикие шаманы северных лесов! С ними придётся повозиться.

– Какие-то хмыри, – откликнулся Эритор, в голосе презрение, поигрывает секирой.

– Не спеши с выводом. У них природная восприимчивость к магии, вдобавок усилена ядовитыми взварами, от тех голова набекрень и полная потеря страха!

С торца арены громадой нависает дворец Шестёрки, на самом краю выдающегося во всех смыслах балкона Шестой, раскинул руки в стороны. Постоял, гомон и не думает стихать. По кивку противно взвыли трубы откуда-то снизу, из ямы подле трибун. Шум затих.

– Жители славного Дециара! Сегодня, как и всегда, – проорал Шестой, по трибунам пошли смешки, – вы увидите кровь и смерть! Кровь отвратительных монстров, что штурмуют стены нашего города некоторый год! И смерть подлых магов, колдунов из далёких земель! Магов, что предали вас, предали всех нас, лишили город главного сокровища, сил и благодати!

Толпа взревела послушно, Шестой продолжил:

– Но сегодня не просто день мести, сегодня день особенной мести! К нам явился доброволец, колдун из нашего города, из тех недобитков, что верные ваши слуги ищут неустанно! Да, винюсь, не всех изловили, наглые твари смеют чинить козни и даже, даже! Являться в Магикус, уверены в неуязвимости!

Толпа притихла, только дама в лоджии с охами и ахами шумно упала в обморок.

– Но мы живём по закону, и как ни хочется удавить мерзкого колдуна, растянуть на дыбе и поджарить на Горелой площади, должны, обязаны дать шанс. Ведь сказано в уложении: сразись здесь, на Арене Магикуса с одним из Шести, и победитель уйдёт свободным!

Зрители взревели.

– Одно не пойму, – пробурчал я, – то ли орут в ожидании нового зрелища, то ли хотят видеть, как Шестому кишки выпустят!

Шестой словно услышал, бросил взгляд через всю арену. Лужёная глотка извергла новый поток слов:

– Я сам лично выйду на битву, если магик докажет, что достоин, продержится раунд! Да будет битва!!!

Тотчас взревели трубы, на этот раз торжественно. Кристаллы на вершинах пиларов вспыхнули совсем ослепительно, казалось, прожгут медные экраны и чистый свет испепелит горожан. Те прикрываются руками, ещё миг, и разбегутся стайкой испуганных насекомых. Кристаллы убавили свет вполовину.

– Держи секиру крепче, но не маши без толку! Не думай о боли – она будет, не думай о смерти – её не заметишь. Есть только секира и противник, – бросил я Эритору. Сам потянулся к магии пиларов, отклика, как и прежде, нет.

Великаны, почёсывая под мышками, тяжело потопали к центру арены. Пространство между трибун шагов двести, но великанам один выходит за два. Шестеро разбойников, коротко посовещавшись, широкой дугой заходят на нас. Шаманы встали в круг, заунывное пение не предвещает хорошего, над косматыми головами сполохи, я чую дикую магию, шаманы сами себе амулет, что заполнен под завязку.

Мы ждём, пока разбойники с криком бросятся, в руках кривые сабли и засапожные ножи.

– Бежим к великанам! Не руби, ускользай, спасение в ловкости! – прокричал я Эритору, дёрнул за рукав. Мы припустили со всех сил, зрители начали улюлюкать, на песок летят обглодки костей. Из-под стены выметнулись страшноватые собаки схватить лакомство, но многие не достали, пудовые цепи жёстко одёрнули назад. Здоровые с худого медведя, такое страховидло болотного упыря порвёт как котёнка.

Великаны приближаются пугающе быстро. Я оглянулся, разбойники бросились в погоню. Прежде чем мы достигли великанов, прежде чем разбойники вцепились нам в зад, круг шаманов раскрылся, и оттуда повалил зелёный дым, плотный и едкий, заставив близких зрителей закашляться. Из дыма бухнуло, выступил кто-то огромный на четырёх лапах. Разогнулся, и я с ужасом узнал по красной, будто на костре прожаренной коже демона. Один из родовых или ещё какой, не важно. Рогатая башка, в злобных буркалах ни капли мысли, только желание жрать и крушить, кисти-ковши пусты, но и без оружия натворит дел.

Великаны струхнули враз, сбились кучкой, лицом к новой опасности. Демон в несколько гигантских прыжков одолел расстояние, припал к земле. Длинная ручища выстрелила вперёд и схватила за дубину ближнего великана, тот похож лицом на деревенского простачка. Могучий торс демона выпрямился, великан растянулся в песок. Демон обрушил на великана вторую клешню, промазал, от удара оземь разошлись кое-где плиты, и песок ринулся в щели.

Незадачливый великан поднялся на четвереньки, когда демон взмахнул отобранной дубиной, и великан мячиком полетел к краю арены. Там и застыл мёртвой грудой, адские псы бросились рвать на куски.

Трубы взревели вновь, и по жесту распорядителя из подвалов цирка погнали всех, кто есть. Зрители вошли в раж, беснуются не только простолюдины, наряженная женщина, что побывала в обмороке, чуть не выкинулась в экстазе с высокого балкона. На лице мерзкая жажда чужой крови.

Разбойники застыли с открытыми ртами, я сделал знак Эритору. Мы врубились быстро и яростно. Эритор полоснул секирой наискось, и здоровый лоб завизжал, глядя вниз на трепыхание сердца. Я ткнул мечом куда-то вбок, где мелькнуло, бросился набегавшему под ноги. С земли кое-как полоснул по жилам, вскочил по ту сторону поредевшей шеренги. Остались трое. Разбойники попятились, на лицах трепет. Крайний шагнул слишком близко, мелькнула дубина размером со ствол дерева, и на месте головы взорвался фонтан алых ошмётков.