Шаман вспыхнул головнёй в своей неведомого зверя шубе, метнулся куда-то вбок, забился, затих. Пахнет горелым, на арену легла тишина. В этом вязком молчании мой звонкий голос услыхали и те, кто предпочёл бы не слышать.

– Ну что, Шестой, твоя очередь? Или отпустишь с миром?

Шестой взревел и одним касанием пальцев одолел перила. Сапоги ударили оземь с высоты двух этажей, песок столбом, но Шестой даже не дрогнул, направился к нам.

– Берегись! Он не слабак! – крикнул принц. Я глянул искоса – на лице Джетсета следы битвы, но взгляд внимательный и на удивление спокойный.

– Возможно, и не слабак. А вот сволочь – точно. Пилары по-прежнему блокируют магию!

– А как же сила шаманов? – воскликнул Эритор.

– Мертва.

– Зря прикончил последнего, – бросил Джетсет. – Надо было взять в плен!

На арену хлынули децимарии, дюжина дюжин, отборные и поджарые, не чета подвальным клушам. Под угрозой копий мы опустили оружие. Децимарии разбежались в широкий круг, Джетсета и Эритора оттёрли на ту сторону, я один на один с Шестым.

Я крепче сжал меч, пусть в моей руке – никчёмная оглобля. Шестой осклабился. Смотреть тошно и страшно до дрожи, как легко играет своим тесаком. Короткий широкий клинок хорош пластовать, в тесных камерах даёт преимущество. Здесь, на открытой арене, от него толку меньше – против доброго рыцаря. Подбадривая подобными мыслями, я пытаюсь скрыть простую и очевидную: Шестой мясник, за плечами сотни жертв. И я с нелепым прутом, полоской тонкой стали, что переломится от первого удара тесака! Противник умел, силён как бык и быстр как волк. Одним словом, конец мне.

– Виллейн! Я верю, ты победишь!

Конечно, это Эритор. Кто иной полон надежды в этом мрачном, несмотря на яркий свет, месте. Впрочем, мне немного легче.

– А как же магия? – прокричал я Шестому. – Ты обещал битву с магом! Что же, выходит, обманул народ?

– Почему же? – осклабился Шестой. – Ты ж маг? Значит, битва с магом! Бу-га-га!

Слова не остались не услышаны, зрители шумят, но ни один не возмутился. Все, от ничтожного до приближённых к правителям – под одним сапогом. Под шестью парами сапог, если быть точнее. А магия любит точность. И наблюдательность.

Децимарии образовали кольцо близ одной из колонн, но все же поодаль. И задача моя…

Взревев боровом, которому прищемило, Шестой бросился, тесак высоко над головой. Таким ударом пень перерубить, не то что невысокого мелкинда. Мелкинда ловкого, в том и дело, я скакнул в сторону, использовав взрывную силу.

Для зрителей я исчез и появился где-то в стороне. Шестой растерянно заозирался, я делаю скучающее лицо, шаркаю ступнёй в песке под ногами, любуюсь на когти на распрямлённых пальцах. Раздались смешки, я шутливо поклонился. Шестой взревел ещё пуще и бросился вновь, тупо как баран. Слишком тупо.

Ха! Не родился тот человек, чтоб обжулить мелкинда! Рискованно, на кону жизнь, но я остался стоять на месте. В последний момент Шестой свернул в сторону, широко взмахнув тесаком. Лезвие описало полукруг и перерубило бы неосторожного. Только тогда я скакнул вперёд, кончик меча почти достал в бок вельможе, но тот невероятно быстрым движением отбил выпад.

Мы отпрянули друг от друга, тяжело дыша. Шестому невдомёк, но меня хватит ещё на один взрыв, и только. Тогда этот гранитный бык просто попёр, медленно и верно. Воздух гудит перед грудью от бешеной рубки крест-накрест. Руки достаточно длинные, чтобы я не смог ускользнуть, образовали стену из стремительной стали тесака. Росчерк справа, блик слева, клинок всюду. Тонкие волосяные взблески в любой миг сорвут кровавую нить, без сопротивления развалят моё тело на части.

За моей спиной сопение децимариев, и я увидел победный блеск в глазах Шестого. Я выставил меч от груди прямо в сторону врага и замер, ни шагу назад. Взгляд рассеян, я почувствовал, что сижу в теле как посторонний. Где-то там, впереди, замах, взблеск, замах… я отдал приказ, и мышцы, странно чужие, пришли в движение. Полоска меча потянулась вперёд, сверху, как судьба, рушится тесак. Я поднажал, мышцы деревянные и медленные, как течёт смола. Изо рта рвётся протяжный крик:

– А-а-ррах!

Кончик достал до груди Шестого. Удар потряс, я отлетел как щенок от волкодава, спиной на ряд децимариев. Те рассыпались в стороны, я кувыркнулся через плечо, замер на корточках. Поднял взгляд и с ужасом вижу: Шестой цел и невредим. Лишь чёрная ткань разрублена, из дыры проглядывает чёрный же доспех, на нагруднике издевательски мелкая зарубка. Шестой расхохотался и ринулся на меня. Я едва успел вскочить, бросился к пилару. С трибун улюлюканье и свист, что-то кричит тонким голосом Эритор.

Столб отлит из меди, чёрной от времени, приближается мучительно медленно. Шестой поотстал. Я запрыгнул на пилар и, противно скрежеща когтями, споро полез вверх. Тяжкий удар звоном прокатился к вершине, снова вниз, столб скользит в потных ладонях. Снизу второй удар, столб завибрировал, норовит сбросить. Я прилип к холодной меди. Извиваясь всем телом, торопливо лезу, выше и выше. В зубах зажата рукоять клинка, стоит отпустить – всё кончено!

Вот и вершина. Я, полуслепой от блеска кристалла, поглядел вниз, помахал ладонью.

– Слазь, трусишка! Долго мучить не стану!

Шестой сделал движение клинком, рукоять играет в пальцах, лезвие метёт вдоль земли из стороны с сторону. Я расшифровал жест: иди сюда, смазка для меча!

– Это не бегство, это манёвр! – прокричал я.

Вздохнув мысленно, перехватил меч за рукоять и ударил шишаком по кристаллу. Огромный, размером с нестриженого барашка, мгновенно покрылся сетью тонких трещин, потух. Я ударил ещё раз и ещё, уже лезвием, кристалл лопнул тысячью осколков, обдал стеклянным крошевом, едва не забрав глаза, лавиной вниз на голову Шестому. Я заскользил по столбу.

Шестой отступил на шаг, глаза прикрыты ладонью, и мне удалось наподдать пятками. Здоровяк пошатнулся, слепо махнул клинком. Тесак звякнул о пилар неожиданно громко в жадной до зрелища тишине Цирка Магикус. К лезвию проскочила искра, и Шестой отлетел на пару саженей. Пилар странно гудит. От осколков кристалла сизый дым, собирается выше колен в густое марево. Децимарии уже кашляют, но держат дисциплинированно строй. Шестой бредёт слепо в колдовском тумане, прокричал:

– Что это? Магия? Кто разрешил магию? Столбы не работают? Что ты наделал, проклятый мелкинд?!

Я не ответил, дым без суеты, но быстро опал, как песок на дно стакана воды. Вокруг пилара в уродливых позах застыло множество людей, тела припорошены белым. На вид все при смерти: у кого зияющие раны, у иных отрублены конечности, как у статуй из подземелий цирка.

– Это час расплаты, Шестой! Скольких из них убила твоя рука? Получай благодарность!

Едва смолкли последние слова, воины, рыцари, разбойники и просто случайный люд бросились, заковыляли из последних сил. Кто-то пал на песок, придерживает распоротый живот, другой прижал к телу культю, кровь тонкой струйкой бьёт из обрубка, а на лице маска ненависти, но хромает к чёрной фигуре. Шестой утонул под массой тел. Могучий рык захлебнулся, тесак рубанул раз, другой, отправляя и так обречённого на уже верную смерть – и завяз. Куча слабо шевелится несколько минут, затихла, в гробовом молчании трибун.