за горами! Награды не будет, неудобно, раз все погибли, но это еще ладно. Затем здесь обошли, здесь подвинули, тут "забыли", и вот он, Максим Соболев, уже зубами поскрипывает, да вас припоминает. Может и правы вы, а? Он ведь гордый дурачок, как и все военные, с самолюбием. Зачем давить, когда сам дозреет? Мы ведь ему об уникальности лапши навешали, избранный, особый, сама Мать Магия его ведет. Вот и приведет его к нам, а те, на той стороне, нам в этом помогут. Так? — И офицер еще раз презрительно сплюнул под ноги "кузена".

На лице у того промелькнула тень, но едва заметно. Он по-прежнему держал выражение того, кому открылась некая тайна, которая делает своего обладателя выше вот этого всего окружающего.

— Нельзя заставить человека считать иначе, чем он желает, — мягко согласился он, — потому и пытаться не буду. Считайте. Вы правы во многом, да, но не сложно видеть то, что от вас и не пытаются скрыть. Да, я надеюсь, что после вы вспомните здесь сказанное, прокрутите все в голове и задумаетесь.

— К чему тогда вся эта клоунада со "скорее, нет времени"?

— Все относящееся ко времени — относительно. Вы были натянуты как тетива, поддерживать вас в этом состоянии требовалось для того, чтобы вы все-таки выслушали, а не стремились натворить глупостей. Вас разоружили, откачав ману, но человек способен на всякое, когда уверен в неизбежности скорой смерти. Затем, было важно показать вам ритуал изнутри, какое бы отвращение это у вас не вызвало. Впрочем, ряд ваших магических практик ничем не лучше. И, в отличие от людей именующих себя магами, мы всегда приносим в жертву и своих. Эти шестеро на крестах скоро погибнут, только лишь мана будет отпущена. Ничего не поделать.

Но вы, Максим, подумайте о другом, об общем. — Внезапно вышла вперед блондинка. Сейчас она казалась еще прекраснее. — Неужели справедливо, что маной могут пользоваться лишь немногие? Ее много, она необъятна, но дается лишь горсти людей. И как они используют ее? Во благо людей? Или для удовлетворения собственных прихотей, почти всегда низменных? Да, людей лечат, помогают, следят, чтобы не было голода, но это бездушная забота пастухов за стадом овец. И все зависит только от настроения и желания магов. Это правильно? Да, если мир так устроен. Но правильно ли это, если возможно все изменить? — Она говорила пылко и горячо, почти вплотную приблизившись к лицу Максима. Опомнившись, смутилась отступив, и виновато посмотрев на главного орка.

— Прости, Генрих.

— Ничего, Гертруда. Наш гость все будет решать сам. Все зависит уже не от нас, остается лишь ждать. Магия ведет его, хоть он сам и не верит в это, но я, лишенный магии, верю в нашу Мать, и знаю, что она не сможет терпеть несправедливость вечно. Нам нужны именно вы, Максим, а не абстрактный маг… Впрочем, я повторяюсь. Однако же, пора начинать… мана скоро потребует выхода. У вас, Соболев, сегодня день чудес. Вы увидите "взрыв" ритуала, и вновь останетесь живы. Как и мы, впрочем. А новые люди погибнут, увы. Вы готовы? Желаете что-то сказать? Говорите, но поскорее, времени сейчас нет совсем.

— Да я одного понять не могу, — в некоторой задумчивости протянул офицер, — если вы так почитаете Магию и так много о ней знаете, то как вы могли не учесть то, что известно любому магу с детства? Я ведь все думал, что это какая-то изощренность, часть некоего замысла, почему и не спешил вам подыгрывать. Но вот теперь перестал понимать.

— Что вы имеете в виду, кузен?

— Только то, что вот вы откачали у меня ману до нуля. А после перестали откачивать, по вашим словам, чтобы "не повредить ядро", так?

— Да, да, именно. И что же? Скорее!

— Но если ману перестать откачивать, то ядро начнет немедленно производить ее самостоятельно. Для этого не нужно собирать ее непременно извне, хоть так и проще, но..

— Вы хотите сказать..

— Что на Святой Руси много неправильного, но это не повод для того, чтобы отдать все оркам!

Максим призвал жезл, тот мгновенно прыгнул в руку, и офицер нанес удар всем чем мог.

Глава 17

День 94. Окончание.

Не знаю сколь долго продолжались мои видения, но противник уже вышел на Арену. Я не мог сразу отрешиться от увиденного, и потому смотрел на них как досадную помеху, мешающую оценить хороший фильм по свежим впечатлениям.

Надо было, однако, что-то решать, и пришлось сосредоточиться. Убийц (а как еще назвать этих магов?) было много. Я насчитал двадцать восемь единиц этой маленькой магической армии. Странноватым казался их возрастной состав. Шестеро были уже в возрасте, внешне похожие друг на друга толстошеии усачи, полноватые, одетые плохо, но с претензией. На вид — гонористая польская шляхта, изрядно поиздержавшаяся, любящая выпить так, что уже не способная скрыть этот факт. Все остальные — совсем молодняк, пятнадцати или шестнадцати лет, еще дети. Или вчерашние дети. И это сплоченый опытный боевой состав? Во всяком случае, я иначе представлял себе магов-помещиков, да еще способных вертеть городскими чиновниками, пользующихся прямой поддержкой государя. Подумалось, что здесь явно что-то не так.

Задумался еще и о том, нужно ли мне расчеловечивать противника, ведь что значит "убийцы"? А я кто? Солист ансамбля "мальчиков-зайчиков"? Убийца и есть. Так чего нагнетать? Будь они все связанные и стой на пути перед чем-нибудь хоть сколько-то для меня важным, порешил бы я их всех? Никаких сомнений. А возникни они, сомнения, замнись я немного, так это выглядело бы еще хуже, как поглумиться желаю, когда сам уже все решил, и отлично знаю итог. А значит и не нужно юродствовать ни перед собой, ни перед ними. Помню ли я, что все это нереальность, игра? Игра ли это? В памяти что-то всплывает, есть такое, но сам я давно не принимаю эту жизнь за игру, эксперимент "разум против чувств" обернулся сокрушительной победой последних. Нет, я помню свою прошлую жизнь, но почти уже не чувствую ее. Помню, что воспринимал все это новое как абстракцию, а что теперь?

И кто я теперь? Человек не может знать многое, так устроена жизнь, да и не нужно