ему это, но что ему действительно необходимо, так это твердо знать кто он. Это якорь, жизнь без якоря — болтание по воле волн. Знание это — его, человека, главный секрет. Или не секрет, как пожелает. Кто-то легко может сказать себе и другим: я — врач, или я — музыкант, может быть я — военный, да кто угодно, дело вообще не в роде занятия, и не всегда совпадает с ним. Потому, многие и не ответят, или ответят нечестно, если стесняются, смущаются, предпочитают не афишировать. Да и глупо, например, проработав лет двадцать бухгалтером, говорить, что скульптор, только не очень состоявшийся как скульптор, а вот с бухгалтерией неплохо получается, потому и пришлось… Но для себя знать надо кто ты.

А вот кто я? Максим Юрьевич Соболев — кто вы? Вселенец в тело мага, обалдевший от новых возможностей, впадающий оттого в детство, с трудом пытающийся заставить себя отнестись к тому серьезно, чтобы не быть обезьяной с гранатой? И как, получается? Не очень, Максим Юрьевич, обезьяна и есть.

Или я тот офицер, из видений, судя по всему, бывший владелец этого тела? Вряд ли. Тот человек был лучше, много лучше меня, хотя бы тем, что твердо знал кто он и шел по пути воина как его понимал. Есть ли во мне хоть частица его? Хотелось бы, но зачем лгать самому себе, Максим Юрьевич? Вы можете ему лишь подражать, пока опасность не переведет вас в режим "выжить любой ценой". Режим крысы, как справедливо назвал вас наставник. Вы ему еще предлагали поставить свою жизнь на безнадежный кон, ради этой крысы. Что, стыдно? Так это хорошо, что стыдно, могло быть хуже. Может я все-таки принял немножечко от того доблестного, в этом нет сомнений, офицера? А что так мало принял в таком случае? Слабоватый симбиоз.

Или я Кровавый Гарри, прости господи? Юмор эльфийки оказался жесток, теперь я это понимал. Она дала мне именно то имя, которое я заслуживал. Это была даже не насмешка, а констатация пустоты, подчеркнутая и проглоченная пафосом того, кому "все равно" и "нормально, по-приколу", ведь только пустышка мог согласиться примерить на себя и принять подобное именование. Забавно, кто же из нас глотал, она или вы, Максим Юрьевич?

Кровавый Гарри — никто, Иван, родства не помнящий, тупой гладиатор, биомусор, возомнивший себя капитаном Немо.

В груди было больно, я думал, что это хорошо, что больно. Значит взрослею. Младенец за три месяца дорос до подростка. Искать ли оправдание еще и в этом? Некогда, ведь смерть близка, сейчас я ее чувствовал, почти как физическое присутствие. Раньше такого не было. Вылечат, повезет, а то и не повезет здесь, так вернусь в прошлое, в привычный мир. Увижу Елену. Теперь — нет ощущения возможного "потом".

Действо начинало разворачиваться. Маги не спешили, и я почему-то стремился запечатлеть в памяти их образы покрепче. Зачем? Сам не знаю. Завязалась беседа.

— Этот, что ли, Кровавый Гарри? — с недоумением произнес самый упитанный юнец, в поношеном засаленом кителе, чудом не трещавшим по швам при движениях этого борова.

— Да, не похож, — отозвался один из взрослых, — а мы уж себе напридумывали… Но мы его сделаем похожим.

Стая засмеялась немудреной шутке.

— Кровавый Гарри — перед вами, — подтвердил я с достоинством, — и я вас представлял иначе. Какие-то вы облезлые. Шайка, а не войско. По объявлению набирали?

— Да я тебя один урою! — Крикнул худенький взъерошенный паренек со злыми глазами.

— Штанишки не испачкай, полудурок. — Я только пожал плечами. Стоило ли переругиваться с этим сбродом?

— Да он никак легкой смерти просит! — Загоготал долговязый парень, видимо из рода подпевал. — Да не вопрос, конченный, ты только посох отложи, дабы не попортить ненароком, ценная вещь, это таких как ты с доплатой берут, а посох денег стоит. Так мы тебя не больно прикончим. Штаны испачкать не успеешь.

— Да хрен с ним, с посохом! — Вмешался еще один, постарше. Вид его был не то что упитанный, а просто жирный. — Я лично за то, чтобы погонять придурка. Это что же, ради подобного дерьма нас тут всех собрали? Хватило бы и пары-тройки, ей-богу. Вот противник, рассказать кому, так засмеют. Человек с мечом, эльфийская шлюха и недоделанный маг!

— Специалист по дерьму произнес свое веское слово! Подскажи-ка, сколько ты его сожрал, что раскабанел центнера на полтора в свои годы? Для мага выглядеть свиньей — серьезное достижение. Уважаю. — не удержался я от шпильки. Пора было начинать.

— А посох что, — продолжил я речь, — могу и отложить.

Отшвырнув посох на песок, я скастовал файербол, направляя его прямо в жирдяя. Все маги, как один, вскинули ладони, выставляя единый щит. Попробуй, пробей! Внезапно файербол вытянулся в огненную иглу, как сквозь бумагу проходя защиту, и вонзаясь в выбранную цель. Толстяк мгновенно превратился в ярко пылающий костер, из которого раздался душераздирающий вой.

— Сюрприз. — Мне было на самом деле приятно, видеть изумленные недоверчивые лица магов — приятно вдвойне. — Жареная свинина вредна, если верить докторам, но большего мне предложить вам нечего. Желаете еще, или подать вам вторую перемену блюд?

Посох вернулся в мои руки, что и спасло от немедленной расплаты. Вопли заживо горящего (он упал и катался по арене) еще не стихли, как на меня обрушились десятки заклинаний. Еще раз отметил, что это был действительно сплоченый отряд, среди града попыток достать меня не было ни одного повтора. Парировать такое нереально даже с арткфактом, и я логично закрылся в глухой кокон. Нужно было переждать некоторое время, демонстративная казнь шалопая стоила мне процентов девяносто от маны, по сути это был удар самоубийцы, но во мне что-то изменилось под воздействием последних видений.

Ввинтив посох в песок, я закружил ману вокруг изумруда, кокон быстро увеличивался в размерах, дойдя до того, что коснулся руки, держащей артефакт. Мана пошла в тело как вода в губку, за несколько секунд восполнив все потери. Удивляться не было времени, да и чему? Откуда я знаю, что делаю? Не впервой. Тело действовало словно само, но не как в те разы, когда я "раздваивался и наблюдал со стороны", а как читерство нового уровня, без "раздвоений". Длинный шаг, выводящий из зоны атаки, ускорение на уровне "был здесь — стал