— Она наложила свои заговоры.

— Да, все три.

И без расспросов понятно, что там третье. Наверное, что-то вроде отворота для Гора. Не понимаю ее. И в то же время чувствую, что только так и правильно. И всем хорошо, кроме грустной девушки Яги.

— Ох…

— Я тогда долго с ней скандалил, говорил, что за любовь держаться нужно, а не так. А сейчас понимаю Ягу.

— Посоветовал бы ей свои штучки с гештальтами. Рабочая модель избавления от соперников, кстати.

— Ты снова? Может быть, я искренне хотел…

— Да, да, да. Так я и поверила.

Он поджал губы и демонстративно уставился за окно.

— Мне не дает покоя мысль, что если ты закроешь свой гештальт — сразу исчезнешь.

— Ты такая испорченная, все время думаешь о сексе.

Я приготовила ответ, но, заметив его смеющийся взгляд, не выдержала и расхохоталась. Вот же… Алеша!

Вечер выдался вполне мирным: мы долго спорили на всякие темы, затем Алеша все же приготовил свою курицу, и надо заметить, получилось неплохо. У лиходея определенно есть кулинарный талант. Я настолько восхитилась, что даже помогла ему вымыть посуду, точнее — вытереть то, что вымыл Алеша, надо же попользоваться его заботой, пока есть возможность.

После он застелил мне постель и ушел спать в гостиную, на диван. Без поцелуев, приставаний и требований закрыть долг перед вселенной. У меня даже закрались сомнения, что он все-таки умеет вести себя, как нормальный человек.

Но дальше развить эту мысль не вышло: слишком хотелось спать, да и самочувствие было так себе. Шея горела и невозможно сильно чесалась, как раз в том месте, куда пришелся укол Яриной сережки.

Когда зуд стало сложно терпеть, я пошла в ванную: там и аптечка есть, и зеркало, чтобы посмотреть на шею. Самого укола видно не было, только длинные красные полосы от расчесов. Я побрызгала на это место холодной водой, затем нашла в Алешиной аптечке мазь от укусов насекомых, намазала шею и, почувствовав некоторое облегчение, все же вернулась в спальню.

В голову ударила волна жара, во рту появился горелый привкус и запахло дымом. Я с трудом доползла до кровати и рухнула на нее.

Сон не шел, но давний кошмар с железным монстрами настиг и в реальности, словно бы разорвав меня на две части: одна Лиля все так же лежала в полутемной комнате, не в силах позвать на помощь, вторая — пыталась вырваться из круга молчаливой диви.

Но бежать было некуда, разве что в стальную арку, поблескивающую маслянистым нутром. Хотелось позвать Алешу, но из засохшего, обгорелого горла не вырывалось ни единого звука.

Железные монстры заскрежетали несмазанными суставами и двинулись в мою сторону, окружая и загоняя под арку.

Сколько можно? Сил моих больше нет! Десять лет вижу этот кошмар, а последние недели — еще и наяву всякая ерунда творится!

Сердце гулко ухало в груди, оно казалось тяжелым куском раскаленного металла, обжигало и распирало. Я закричала, внутри же, кажется, что-то лопнуло, и кипящая кровь из сердца потекла по сосудам, вырвалась из границ тела и разрушающей стеной пламени обрушилась на все вокруг…

…Жара. Такая сильная, что и пары минут на солнцепеке не простоишь, хочется бежать в тень и пить воду.

— Лиля, ты там аккуратнее: не садись рядом с окном, не открывай форточку, а то простудишься, ни с кем не разговаривай. И как доедешь…

— Первым делом позвонить вам с папой.

Я закатила глаза, чмокнула маму и поспешила ввинтиться в толпу заходящих в «пазик» пассажиров. Здесь зазеваешься — будешь всю дорогу стоять в проходе. А ехать до деревни минут сорок, не слишком-то приятно будет балансировать, удерживаясь за поручень одной рукой, когда автобус подкидывает на кочках и выбоинах.

Обычно мы ездили к бабушке всей семьей, на папиной машине, но вчера Светка, как назло, разболелась. Где эта козявка могла подхватить двусторонний отит, ума не приложу, вроде ни на шаг от меня не отходит: купались в речке вместе, мороженое ели вместе, но со мной все в порядке, а Светка слегла.

Наверное, надо было остаться дома и посидеть с ней. Но мама боялась, что я тоже могу заразиться, да и бабушка очень ждала в гости.

Удача и пронырливость помогли мне проскользнуть на заднюю площадку и занять себе место.

Рядом плюхнулся здоровущий потный мужик, придавивший меня своим телом к стене, а весь пол заняли его сумки. Мне даже ноги поставить некуда.

Автобус тронулся, и началась война за форточки — на некоторых пассажиров из них дуло, другие же, как и я, задыхались от духоты. Рядом кто-то ел беляш, распространявший гадкий запах лука. Что за люди? Только ведь отъехали от вокзала, могли бы и потерпеть немного.

Как только мне исполнится восемнадцать, сдам на права и буду клянчить у папы машину, хоть самую плохонькую, лишь бы не автобус.

Я наблюдала, как мы медленно выезжаем из города, и представляла, что с каждым метром приближаюсь к цели и свободе. И воздуху. Свежему ветру и простору.

Мечты, мечты.

Запихнув в уши гарнитуру от плейера, я включила музыку и уставилась за окно. До противности обычная поездка, в таких не происходит ничего интересного.

Примерно на середине пути автобус резко затормозил, отчего я стукнулась лбом о впередистоящее сиденье, а сумки моего соседа вывалились в проход. И в следующую же секунду его самого насквозь прошил длинный стальной прут.

Время застыло для меня, и словно в замедленной сьемке, с противоположной стороны салона посыпались стекла, расколотые металлическими штырями. Смертоносные орудия влетали в автобус, безошибочно находя жертв. Все пространство салона утонуло в криках и запахе крови.

Я забилась в щель между сиденьями, укрывшись одной из сумок соседа. Все это не на самом деле, такого просто не может быть. У меня тепловой удар, и это просто галлюцинации. Сейчас открою глаза, а рядом все тот же мужик придерживает свои сумки, остальные пассажиры тоже живы, автобус мирно трясется по колдобинам.

Но крики, скрежет раздираемого на части железа и металлический запах крови не могли быть плодом моего воображения.

Затем все стихло, и сумка потянулась куда-то в сторону прохода. Я уцепилась за нее обеими руками, как за последний кусок привычной жизни, но ее все равно выдернули из рук.

Надо мной навис металлический монстр, похожий на увитый проводами скелет. Пальцы его заканчивались длиннющими когтями, а вместо лица была грубо сработанная маска. И вот он замахивается своей рукой…

Мое зрение решило пошутить: сквозь картинку салона автобуса проглядывала мирная лесная опушка. Вот бы оказаться там, а не здесь. Я зашептала слова молитвы, зажмурилась и словно бы провалилась куда-то.

Все тело дрожало, зубы не попадали друг на друга, а глаза никак не желали открываться. Я уже должна быть мертва, но по-прежнему ничего не чувствую, или это падение и было смертью?