вызывает тот факт, что среди пассажиров значился сенатор от штата Джорджия Ларри Макдональд… — рассказала нам Немецкая волна из Кёльна.

— Уот зэ фак (что за херня)? — нелицеприятно возмутился сенатор, — я живой, почему меня там похоронили?

— Это ко мне вопрос? — пожал плечами, — я не знаю… надо у Рейгана спросить, кто и почему вас посчитал мёртвым…

— Так… — выпрямился по стойке смирно Макдональд, — мне нужна связь с Америкой… или с Кореей… или хоть с чёртом лысым, но из нашего западного мира. Нау (немедленно)!

— Да понял я всё, понял, — спокойно отвечал я, — сейчас удвоим усилия… а кстати, как там поживает господин Лау, который миллиардер?

— Не знаю, — раздражённо ответил сенатор, — я его не видел с тех пор, как нас из салона вывели.

Я кивнул и вышел за дверь — товарищ из органов стоял там, подпирая белёную лиловой краской стенку.

— Слышали? — спросил я у него.

— Угу, — меланхолично ответил он, — слышал. Надо получить инструкции из центра, а потом уже что-то отвечать этому… Макдональду… он, кстати, никак не связан с хозяином американских закусочных?

— Я уже спрашивал, — отвечал я, — никак не связан, просто однофамилец. Да, и что там с богатеньким китайцем, не знаете? Он ещё в самолёте всё рвался в свой Гонконг.

— Случайно знаю, но тебе не скажу, — ухмыльнулся гэбэшник, — потому что у тебя допуска нет.

— Как нет, — возмутился я, — перед экспедицией на Камчатку выдали мне допуск в первом отделе, не по первой, правда, а по второй форме. К сведениям под грифом «Совсекретно».

— Это не то, — поморщился гражданин, — иди, короче говоря, мальчик, не мешай работать.

И мальчик ушёл, чтоб не мешать работать взрослым серьёзным дядям. Сергей обрадовался, увидев меня:

— Я уж думал, тебя насовсем в ряды госбезопасности замели… а я тут без тебя начал уже, больно тоскливо сидеть и ждать, — и он показал опустошенную на треть бутылку «Русской водки».

— Наливай, — скомандовал я, — себе вдвое меньше… водка-то, кстати, какого завода?

— Щас посмотрю, — и он перевернул бутылку задом наперёд, направив её на ближайшую люстру. — Ты будешь смеяться, но завод называется «Кристалл», город Москва, улица Самокатная, дом 4.

— Далековато сюда водку из Москвы везти, — задумался я, махом выцедив полстакана, — цена вдвое должна вырасти.

— Так она и стоит в буфете червонец вместо наших пять-тридцать.

— Ну это не считается, это ресторанно-буфетная наценка…

— Ты бы лучше рассказал последние новости — долго нам тут ещё сидеть-то? Может есть смысл вернуться в наш Приморск и там переждать?

— Не, в Приморск мы пожалуй возвращаться не станем, — отвечал я, выпив вторые полстакана, — а то самое интересное пропустим.

— О, ещё кто-то к нам прилетел, — ответил Сергей, указывая на садящийся ИЛ-62 в раскраске Аэрофлота, — может они разрулят ситуацию.

ИЛ сел весьма профессионально, с первого раза и без подпрыгиваний на полосе. И буквально через десять минут он уже подруливал к зданию аэровокзала. Никаких рукавов в этом времени, конечно, ещё не было, так что пассажиры начали выходить по обычному трапу и пешком двигаться к накопителю.

— Слушай, — вдруг заметил Сергей, он стоял возле панорамного окна и вглядывался в прилетевших товарищей, — а я кажется знаю вон тех двоих.

— Ну и кто это? — присоединился я к нему, — Алла Пугачёва и Михаил Боярский?

— Не совсем… слева это Бовин, а справа Зорин, они оба ведут какие-то программы по телевизору.

— А и точно, похожи, — сказал я, приглядевшись. — Это что же, сейчас они интервью с пассажирами боинга будут делать что ли?

— Похоже на то, — ответил Сергей и добавил, — по сто грамм осталось, надо прикончить пузырёк.

— Я не против, — подставил я ему стакан.

----

А через полчаса я уже сидел загримированный в кабинете начальника аэропорта под прицелом двух телекамер, а рядом был тот самый Зорин Валентин Сергеевич, бессменный ведущий передачи «Международная панорама».

— Итак, тебя зовут Пётр Балашов и ты из Нижнереченска? — так начал он беседу.

— Совершенно верно, — подтвердил я, — мне 23 года и я приехал на Камчатку в составе экспедиции от ИППАНа, это такой институт в Нижнереченске, — зачем-то пояснил я.

— И что за экспедиция, какие её цели? — углубился в вопрос Зорин.

— Гидрофизика, — не стал растекаться мыслями по древу я, — изучаем внутренние волны в океане.

— Хорошо, пошли дальше — как ты оказался замешанным в это громкое дело с боингом?

— Очень просто, — ответил я, — экспедиция закончилась, все улетели, а мы с коллегой задержались на пару дней, неотложные вопросы надо было решить. Вопросы решили и приехали в аэропорт, тут-то я и услышал объявление по трансляции, что нужен человек, знающий корейский язык.

— И откуда же ты так хорошо знаешь корейский?

— От отца, — ответил я, — он у меня этнический кореец с Дальнего Востока, в Нижнереченск переехал в 60-х годах.

— И что произошло далее? — задал главный вопрос Зорин, — когда выяснилось, что ты знаешь этот язык.

— Я провёл переговоры с командиром борта Корейских авиалиний Чон Бенином, а точнее переводил ему то, что говорил главный диспетчер.

— Что выяснилось в результате этих переговоров?

— Выяснилось то, что корейских боингов на самом деле две штуки — первый, с которым я переговаривался, летел по своему маршруту в Тихом океане, а второй такой же свернул на запад и находился над территорией Советского Союза.

— А дальше?

— А дальше у того боинга, который летел правильно, случился пожар на борту и он запросил посадки в Елизово. Когда они сели, я поговорил с экипажем и пассажирами…

— Почему опять ты? — спросил Зорин, — других специалистов не было?

— Получается, что не было, — вздохнул я, — короче говоря, всё закончилось тем, что пассажиры того самого рейса КАЛ-007 все живы и здоровы, включая сенатора Макдональда, и находятся в здании елизовского аэропорта.

Конец первой книги. Вторая стартует приблизительно через 4-5-6 дней

Nota bene

С вами был Цокольный этаж, на котором есть книги. Ищущий да