от власти, ну а Луцерос… Луцерос выродились. И это не было странно. Бешеный нрав, сумасшедший уровень силы, темная кровь в венах. Как им таким было выжить в нормальном мире без битв и катаклизмов! Заскучали, отяжелели, ввязывались в дурацкие авантюры и путешествия. Не удивительно, что Беатрис осталась последней в роду.

Если бы не ее земли, если бы не необходимость укрепить статус и напомнить о себе правителю, Мержери не желал бы такой невестки. Беатрис была сущим кошмаром.

Похоже из-за нее он только что потерял сына. Рука схватила устройство связи. Магия не сразу сработала от волнения. Он набрал Антари. Ответа не было.

Мужчина сел за стол и закрыл лицо руками. Ну как так вышло? Вот он держит младшего сына в первый раз. Слабенький, крошечный, с редким пушком на голове и мягкой точкой на темени. Как сказать его матери, что они его потеряли? Как сказать, что этот упрямый малый, всегда немного себе на уме, всегда ироничный, но при этом добрый, такой далекий от интриг и жажды власти, развоплотился?

Отец потер лицо руками. Тяжело вздохнул, коснулся страниц родовой книги, пролистал до разворота с Сарави. Он едва помнил его лицо, хоть и был уже в сознательном возрасте. Время стерло из памяти голос, отдельными фрагментами помнились темные кисти рук и живой взгляд лица. Сарави не держал гордой осанки и Мержери часто ловил себя на том же — любил расслабить спину и согнуться крюком, когда никто не видел.

Неужели и с Антари будет также? Неужели сын станет смутным образом, голосом в голове, редким гостем во снах. Мужчина со злостью хлопнул по столу кулаком. Еще не кончено. Не время говорить жене. Он — глава семьи. Надо выяснить, что произошло. С чего бы начал его мальчик? Дом Беатрис? Айана? Надо было самому взяться за расследование. Неужели девчонка угробила бывшего жениха? Или все оказалось серьезнее, чем он думал?

— Пять человек к дому Беатрис. Отследить перемещения машины Антари. Узнать, где сейчас Айана — подруга Луцерос.

Он отдал распоряжения и встал. Магия растеклась по кабинету белым туманом. Тянуло вылиться за ним вслед, но рассчитывать, что дух вернется в тело, тронутое возрастом, не стоило.

Ожидание 2

Несколько вздохов и выдохов они молчали. Беатрис смотрела в пол, как Эритар велел. Не хотелось, чтобы исполнил угрозу, потому что терпеть не могла, когда он завязывал ей глаза.

Этого хотелось избежать сильнее, чем боли. Поэтому первое жалящее касание было для нее неожиданностью. В этот раз он использовал мягкую многохвостую плеть. Болезненным был только первый удар — Эритар специально протянул сильно. Беатрис прошипела, выдыхая боль, и дернулась в сторону. Скованные руки и ноги давали ей слишком много свободы. Может быть, она не могла встать и убежать, но пытаться уворачиваться от ударов получалось. Это было плохо — он мог попасть куда угодно.

Но следующие удары шли мерно и ласкающе. Ощущения захватывали. Беатрис наслаждалась тем, что стоит на коленях, которые уже начали ныть, что при каждом ударе руки натягивают цепь и звон отзывается в ее сознании уколами возбуждения. Плеть ходила по плечам, проходилась жаркими поцелуями про груди, ложилась на верхнюю часть спины. Девушка вздрагивала, тихо вскрикивала, не смела оторвать взгляд от пола.

— Совсем не больно, да, котенок? — спросил он.

Беатрис поняла к чему вопрос и попыталась приготовиться к тому, к чему нельзя было быть готовой.

— Не надо, — возразила она.

— Не надо что? — поинтересовался Эритар, делая замах и опуская плеть на верхнюю часть ее спины.

Беатрис согнулась и закричала. Тело сокращалось от боли, пытаясь компенсировать это напряжением мышц. Когда голова девушки коснулась деревянных досок пола, последовал удар, еще более подавляющий. Мягкие замшевые полоски будто острые когти прошли по лопатке явно оставляя яркие красные отметины, расцветающие как облака в лучах заката.

Эритар наступил на ее волосы и теперь удары приходились по спине, ягодицам, бедрам. С каждым криком Беатрис поражалась, как он умудряется делать ей так больно этой плетью, такой мягкой и нежной. Перекат на бок запоздало дал ей понять, что этим она открыла бедро. На нем тоже расцветали длинные розовые полосы. Беатрис втянула воздух, но удержать его в себе не смогла. Резкий выдох не дал легким напитаться кислородом.

— Встань на колени, — приказал Эритар.

Беатрис помотала головой.

— Думаешь, так правильно себя вести? — с притворной доброжелательностью спросил мужчина.

Девушка сжалась под очередным ударом плети.

— Еще одна попытка подчиниться, — предложил он.

Беатрис с трудом поменяла положение на желаемое. При каждом шорохе ее тело очевидно вздрагивало, ожидая новой боли. Рукоять плети заставила ее приподнять подбородок.

— Моя прекрасная девочка, — Эритар опустился перед ней на колени, жадно приникая к губам. — Как ты часто и тяжело дышишь. Не хватило? Хочешь еще?

— Прошу не надо, — она покорно следовала за его губами.

— Посмотрим, как будешь себя вести. Поработай ротиком, если будет хорошо получаться, я не буду тебя бить.

— Бывало, что получалось плохо? — не удержалась Беатрис. — Ты начал выпивать и путать любовниц?

Мужчина резко поднялся. Плеть опустилась на лопатки несколько раз подряд.

— Позовем и проверим, путаю ли я тебя с кем-то из своих шлюх? — Эритар заметил, как ревниво вспыхнули ее глаза, как же сладко было ловить эти признаки чувств. — Открывай рот, может быть, сейчас поймешь, зачем он тебе, а то несешь все, что приходит в голову.

Беатрис подчинилась. Его орган коснулся ее губ, позволяя начать первой. Девушка скользила по толстому и твердому стволу языком, жалея, что не может помочь себе руками. Эритар подобрал цепь ошейника и слегка направлял ее, до поры, предоставляя полную свободу. Но это продолжалось не долго. Вскоре он уже входил до самого горла, проникал резко. Рука давила на затылок, заставляя шире открываться и покоряться его силе. Беатрис еле сдерживала спазмы, успевая расслабляться и хватать воздух, когда он отпускал ее. Она наслаждалась своим положением почти также сильно, как и хозяин ситуации. Зависимость, головокружение от нехватки кислорода, беспомощность, унижение, его удовольствие, которое он не трудился скрывать, сильные и нежные прикосновения, цепи, не позволяющие рукам вмешаться. Беатрис даже не могла отстраниться, когда начинала задыхаться. Все, что она могла — верить, что он чувствует ее лучше, чем она сама.

Так и было. Он отпустил ее ровно тогда, когда сладость момента переполняла. Тело требовало разрядки.

Цепи слетели с ее запястий и щиколоток, браслеты глухо стукнули по деревянному полу.

— Иди ко мне, — Эритар поднял ее на ноги за цепь ошейника