— Какая прелесть, — произнес боец, наклоняясь, чтобы поднять автомат и обшарить карманы убитого.

Уверен на сто процентов: к нему тоже не будут во снах приходить души убитых им боевиков. А сели и придут, то, скорее всего, так же, словно тараканы, прихлопнутые дверью, будут изничтожены. Погибшие боевики все, как один, были подростками в возрасте от 15 до 17 лет. Скорее всего, разведка, высланная выяснить обстановку в районе обороняемого нами дома. Рано или поздно боевики прояснят для себя ситуацию — или через мирных жителей, прячущихся в подвалах, или ведением наблюдения, или еще как-нибудь. Однако уничтожение разведгруппы противника для нас плюс, пусть узнают о нас как можно позже, а там того и гляди подтянутся наши войска.

Несмотря на то, что плов вместо казана готовился в тазике и не хватало еще каких-то там специй, а вместо мяса была тушенка, уминали мы его за обе щеки. Выпили с Романовым по двести граммов водки, наелись до отвала и, сидя на трофейном диване, щурясь от едкого дыма костерка, разложенного в углу комнаты, курили: я с удовольствием пыхал сигарой, старлей смаковал «Приму». Осипов к нам не поднялся, хотя за ним посылали несколько раз. Тогда мы послали ему и его группе с посыльным несколько котелков ароматного рассыпчатого плова. Посыльный вернулся с большим пакетом подсолнечных семечек, исправным радиоприемником на батарейках и портативной радиостанцией.

По станции меня тут же вызвал Осипов, извинился, сказал, что очень занят, передал благодарность за плов и сказал, что станция пусть будет у меня.

Связист тут же был озадачен настроить радиоприемник на какую-нибудь приличную радиостанцию с музыкой повеселее. Посидели, потрепались за жизнь, решили спуститься вниз на пару этажей — проверить раненых. Час назад раненым тоже передали несколько мисок с пловом, а Романов выделил бутылку водки; разрешили выпить тем, кому это не противопоказано медицинскими показателями.

Спустившись вниз, мы услышали переливы баяна: неизвестный баянист весьма мастерски играл очень знакомую мелодию, и нестройный хор голосов выкрикивал слова песни, тоже чертовски знакомой.

— О черти! — восхитился Романов. — Они же доктора Албана поют!

Действительно, я вслушался и распознал слова песни:

— Итс май лайф, ту-ту-ту, итс май лайф, — вопили голоса бойцов.

— Блин, наверное, пузыря водки им много было, — предположил я, и мы вошли в квартиру, оборудованную под полевой (вернее, городской-боевой) лазарет.

Раненые лежали на вполне сносных кроватях, укрытые одеялами, натасканными из квартир. Выбитые окна были загорожены для светомаскировки шкафами, посреди зала стояла большая газовая четырехконфорочная печка с открытой духовкой, весело мерцали язычки синего пламени. Газовый баллон, чудом не взорвавшийся при штурме дома, для обогрева раненых пожертвовали пехотинцы. На печке можно было и по-быстрому вскипятить воду, и подогреть чай. Настроение у бойцов, несмотря на полученные раны, было веселое. Даже сапер Бутса полулежал на кровати, опираясь на кучу подушек, и, несмотря на туго забинтованное плечо и бледный вид, с наслаждением пыхал сигарой, иногда мелко вздрагивая и подпевая орущим в такт и не в такт бойцам. У него над головой висел на гвоздике прозрачный пакет с физраствором, и под одеяло уходил шланг капельницы. У нас такого богатства не было, скорее всего, или трофейное, или из группы Осипова.

На баяне играл наш фельдшер, причем наяривал весьма умело. Не думал я, что на меховых инструментах можно играть песни доктора Албана, под которого, еще будучи курсантом, отплясывал на дискотеках. Бойцы умолкли при нашем появлении, а потом снова заговорили, расспрашивая, когда будет наступление, будет ли кто нас разблокировать и отправят ли их в тыл, в медицинский отряд.

Старлей Леха Романов был истинным дипломатом, поэтому ответил коротко:

— Фули вам на Ханкале делать, в палатках валяться? А до Северного если вас в МОСН[9] везти, так пожгут на хрен по дороге. Вам что, здесь плохо?

Бойцы призадумались на несколько мгновений. Действительно, чем плохо? Тепло, лежат мягко, покормили сытно, вон на баяне играют. Фельдшер, хоть всего-навсего и боец, обработал всех профессионально, повытаскивал осколки, уколол нужные уколы; вот водки налил не всем, но это дело медицинское, ему виднее…

Бутса попросил, чтобы я подошел к нему, и начал расспрашивать, как его вытащили с крыши, потому что очнулся он уже только здесь. Наш медик вовремя провел все мероприятия и, пока сапер валялся без сознания, прозондировал рану, вытащил пулю, застрявшую в мышцах плеча. Бутса чувствовал себя намного лучше, хотя был бледен от потери крови и его знобило. Я рассказал, что спас его мой боец Кипрачев, зашвырнувший с балкона девятого этажа на крышу две гранаты, разорвавшиеся прямо над боевиками.

Сапер попросил прийти Кирпича к нему, как он будет свободен. Потом одарил меня еще одной целой сигарой, немного поговорил и заснул.

Перед выходом на задачу Осипов решил побеседовать с пленными, которых оставили связанными на крыше. Я лично не видел никакого смысла в допросе: оставшиеся в живых боевики сейчас могут наплести что угодно, сведения, полученные от них, проверить из других источников не удастся; однако майор был другого мнения.

Боевиков затащили в одну из квартир на беседу. Мне было совсем неинтересно, и я пошел проверить свои наблюдательные посты на крыше и попытаться передать донесение на пункт управления в Ханкале. Связь была, мое донесение приняли, переспросили некоторые пункты, на мои вопросы об окончании задачи не ответили вообще и какой-либо определенности в наше сегодняшнее положение не внесли.

Пока я связывался со штабом, проверял посты и беседовал с Романовым, прошло немало времени; очень быстро стемнело. Меня вызвал по радиостанции Осипов и попросил спуститься к себе. Выглядел майор озабоченным.

— Что, у вас с задачей не срастается? — поинтересовался я у него.

— Да сам не пойму. Пленных порасспрашивали, да все без толку — ахинею несут полную: ничего не знаем, мы бедные трактористы из Гудермеса, нас привезли и заставили воевать, Грозный вообще не знаем, и всякая прочая ерунда, ничего полезного вытащить не удалось…

— Ну, а ваши данные наверняка требуют проверки еще от нескольких источников?

— Да, любые данные, чтобы были достоверными, должны быть от трех не связанных между собою источников…

— Ну, все ясно. Вы, видать, бункер попретесь искать дудаевский, с подземным ходом под Сунжей прямо к Президентскому дворцу и зданию Совета министров?

Майора аж перекорежило при моих словах. Он резко замолчал и покрутил головой, а потом прошипел:

— Слышь, лейтенант, тебя, значит, все-таки инструктировали по нашей задаче! Нам уже тоже не доверяют, получается?