Раймунд Пуатьерский едва проглотил слюну. Все, что хотел сказать он, сказали ему. И как это сделали — волшебно! Он еще раз огляделся, обнял девушку и поцеловал в губы. И она обмякла в его объятиях, а когда он их разомкнул, мокрые глаза Констанции помутнели — она готова была потерять сознание от его порыва и силы.

— Едемте же, граф, и будь что будет, — тихо сказала она. Голос ее дрожал. — Патриарх велел своим людям ждать нас у дворца. Едем же… Вы согласны?

— Согласен, принцесса, — твердо сказал Раймунд.

Констанция выдернула из складок платья дымчатую вуаль, несомненно, приготовленную заранее, накинула ее на голову. Стража не должна была знать, кто спутница графа де Пуатье. Оглядываясь на освещенные окна дворца, они поспешили по аллеям вниз, к воротам.

За воротами дворца их и впрямь ожидали слуги патриарха Рауля де Домфрона. Две свободные лошади готовы были принять седоков.

— Мы проводим вас, граф, — сказал ему старший из отряда.

Раймунд подхватил, как перо, невесту и посадил ее бочком на лошадь. Ловко вскочил сам в седло, и отряд легким галопом, пугая редких прохожих, поспешил по ночным улицам в сторону собора Святого Петра — воистину собора заговорщиков!

Уже через четверть часа они входили под своды храма. У алтаря горели свечи. Молодых людей ждали. Патриарх облегченно вздохнул при виде жениха и невесты. По всему было видно, что его чувства разделяют с десяток священников самого высокого сана, несколько аристократов, с которыми Раймунда знакомили в предыдущие дни, а также Жерар де Жеберрон со своими госпитальерами, вооруженными до зубов.

Держа принцессу за руку, Раймунд подошел к алтарю. Взгляды графа и маршала пересеклись. Хитрый госпитальер улыбался — не зря он путешествовал в Англию!

— Нам отрадно видеть вас вместе, — сказал Рауль де Домфрон.

— Воистину так! — эхом прозвучал голос маршала Жерара де Жеберрона.

Все, что происходило с ними дальше, было вихрем, который подхватил и беспощадно закружил принцессу и графа. Раймунд Пуатьерский сам того не заметил, как на вопрос: «Берете ли вы в жены принцессу Констанцию», — ответил: «Беру». А потом, на сходный вопрос, услышал ее утвердительное: «Да». Несмелый и взволнованный голосок, в котором было столько желания вырваться из той клетки, в которую посадила юную птичку злая мать! Впрочем, дверца клетки уже была распахнула настежь. И вот над их головой вознеслась корона, а следом на безымянном пальце левой руки Раймунда блеснуло обручальное кольцо.

— Отныне милостью Божьей и волей покойного Боэмунда Второго вы, граф де Пуатье, являетесь князем Антиохии! — высокопарно произнес патриарх, и свечи дрогнули от его зычного голоса.

— Дело сделано, — выдохнул маршал госпитальеров. — Отныне сердца короля Фулька Анжуйского и магистра Раймона де Пюи могут быть спокойны.

И впрямь — дело было сделано. Авантюра, в которую так легко ввязался бесшабашный Раймунд Пуатьерский, удалась. Внешность античного бога, предприимчивость Одиссея и храбрость Ясона решили все в его пользу.

— Отныне вы именуетесь Раймундом Антиохийским! — сказал в заключение патриарх, и голос его аукнулся под сводами собора Святого Петра. — Завтра утром все жители княжества узнают, что у них появился новый правитель! Эту же ночь я предлагаю провести молодоженам в моем доме.

Глядя на Раймунда Антиохийского, Жерар де Жеберрон кивнул:

— Его преосвященство прав — так будет спокойнее. Мы еще не знаем, что предпримет княгиня Алиса, — от нее всего можно ожидать!

Княжна Алиса проснулась утром в своей роскошной кровати и сладко потянулась. Ее спальня была убрана на восточный манер — от пола до потолка просторную комнату укрывали ковры, кругом лежали большие и маленькие подушки. Наконец-то пост, назначенный ей этим несносным Раулем де Домфроном, окончен. Три изнурительных дня истекли. Сегодня она объявит своему двору о свадьбе, и скоро на этой кровати рядом с ней возляжет красавец Раймунд Пуатьерский, влюбленный в нее юноша, и заключит ее в объятия. Сердце замирало у сорокапятилетней княжны от одной этой мысли! О, что он будет с ней делать! Она еще долго потягивалась, а потом дернула за шнурок — и рядом тихонько звякнул колокольчик. Но на его звон никто не явился. Тогда она дернула шнурок еще раз, и вновь — молчок. Такого раньше не случалось. Она отбросила покрывала. Княгиня была обнажена, но никто не спешил подавать ей платье и нести теплую воду для омовения. Тогда княгиня сбросила ноги с ложа и встала. Она обмоталась покрывалом и вышла в другую комнату, но там оказалось пусто. Она прошла в третью, но и там никого не было. Алиса уже решала, как ей наказать нерадивых слуг, когда услышала шаги.

В ее покои из четвертой комнаты вошел мажордом — в расписном халате, подпоясанный широким поясом, в шальварах и тюрбане. Ей нравилось наряжать слуг на восточный манер. Увидев княжну в таком одеянии, он оторопел. Но его замешательство длилось недолго — он поспешно закрыл за собой двери.

— Ваше высочество, — пробормотал он. — Это невероятно…

Княгиня даже побледнела от негодования.

— Конечно, невероятно! Все умерли, как я понимаю?

Мажордом покачал головой:

— Господи, ваше высочество, если бы вы только знали…

— Так что мне с вами сделать? — подбоченясь, спросила княжна. — Может быть, поменять всех слуг разом? — Неожиданно краска гнева бросилась ей в лицо. Она просто не находила слов для своих праведных чувств. — Нет, я лучше пошлю всех вас в пустыню — собирать верблюжьи колючки! Все до единой!

— Выслушайте меня, ваше высочество, — уже куда тверже проговорил мажордом. — Случилось непоправимое. Этой ночью ваша дочь Констанция была обвенчана с Раймундом де Пуатье в соборе Святого Петра.

— Что? — Ей показалось, она ослышалась. — Что вы сказали?!

— Их венчал патриарх Антиохии Рауль де Домфрон в присутствии первых иерархов церкви, — как приговор выдохнул мажордом. — Об этом знает уже весь город. — Неожиданно он стянул с головы тюрбан. — Я просто не хотел будить вас раньше…

— Скажите, что это неправда, — неверным голосом потребовала она.

— Клянусь Богом, я подумал, пускай княгиня Алиса поспит лишних несколько часов нашей государыней, — он опустил голову. — Это правда, сеньора. Все кончено.

Алиса отступила, а затем побледнела еще сильнее, но теперь уже от страха.

— Стража, — тихо проговорила она. — Прикажите собрать моих людей. Мою армию.

— У вас более нет армии, — покачал головой мажордом. — Ничего нет. Даже слуг. Все ушли…

Глаза княгини на мгновение стали пустыми. Страшная мысль — бежать в Алеппо к Зенги, ворваться с ним в Антиохию и поквитаться с предателями — пронеслась у нее в голове. Но отрезвил княгиню Алису нарастающий топот. Там, впереди, откуда появился мажордом, уже гулко разносились шаги — их было много. Они приближались, и от них можно было оглохнуть. Двери открылись, и в покои Алисы, бряцая оружием, вошел хорошо экипированный воинский отряд. Кольчужные капюшоны плотно прикрывали головы воинов. Длинные мечи и кинжалы держали кожаные пояса. Они вошли точно палачи. Отряд возглавлял рыцарь с суровым и спокойным лицом, в плаще, перехваченном у правой ключицы. Из-под плаща, на груди, виднелся край белого лапчатого креста.