– Толстушек? – воскликнула Саша Велес и рассмеялась, будто это была смешная шутка. Ниночка с Настенькой вторили ей, и только Анисья даже не улыбнулась. Их с Асей взгляды встретились. Звездинка смотрела пристально и продолжала ухмыляться.

– Да, толстушек. И милые романтические прогулки с ними.

– На кого это ты намекаешь? – ощетинилась Елена «Прекрасная», возможно, подумав, что Ася говорит о ней.

Та не успела ответить, потому что Анисья внезапно поднялась с кресла – поднялась с таким видом, какой был свойственен всем Муромцам. Гости задержали дыхание и обернулись, кристаллы-световики, расставленные на полках, вспыхнули. Ее красивое лицо было спокойно, чуть раскосые глаза сверкали льдом.

– Митя правда любит милые романтические прогулки, – сказала она. – И красивых девушек. Толстушки вполне могут быть в его вкусе. Ему не нравятся разве только те, что похожи на ядовитых змей. А теперь прошу меня простить. – Анисья оглядела Марьяниных гостей. – Мне пора.

Она взяла со спинки кресла свой плащ и в полном молчании всех присутствующих удалилась. Едва она вышла, за ее спиной раздались шаги, дверь еще раз заскрипела и хлопнула.

– Подожди, – раздался голос Димы Велес. – Мне тоже там нечего делать.

Анисья пожала плечами, подождала, пока он спустится с крыльца, и медленно двинулась по дорожке.

– Что твоему брату удалось узнать об Анатолии Звездинке? – внезапно спросил Дима.

Разъяренная, задетая Анисья вздрогнула при звуках этого имени, но вскоре осознала, что вопрос касается не Аси, а ее отца.

– К сожалению, ничего, – выдавила она, теперь уже совершенно не желая контролировать голос и скрывать от собеседника свою злость.

Ледяное небо исторгало мелкий дождь со снегом, Анисья подняла воротник, пошла быстрее к дому.

– Твой брат его в чем-то подозревает?

– Может, и так, – сказала она Диме.

– Я пытался поговорить о Звездинке со своей семьей.

– С бабушкой? – спросила она.

– Да. Звездинка когда-то ведь проходил Посвящение здесь. Я думал, она сможет пролить какой-то свет.

– И что?

– Ничего стоящего она не сказала. Разве что когда-то, много лет назад, между вашей семьей и Анатолием Звездинкой произошла неприятная история. В определенных кругах он даже заявлял, что стал свидетелем чего-то такого, что могло бы очень не понравиться общественности.

– Это еще что значит?!

– Кто знает, возможно, что и ничего, – с усмешкой произнес Дима. – Как мы видим, Звездинки склонны к распусканию грязных сплетен. Но твоему брату, конечно, следует быть осторожнее – что-то подобное я уже слышал о нем еще месяц назад.

– Что-о?

– Но ни тогда, ни сейчас я не придал этому никакого значения. Сам я никогда не видел его вместе с ней.

– С кем «с ней»? – спросила Анисья.

– С твоей рыжей подругой. Ведь на нее намекала Звездинка, не так ли?

– Это так очевидно?

– Вполне, – почти равнодушно ответил Дима. – Просто чтобы задеть, она выберет близкого тебе человека.

– Знаешь, в чем мой брат подозревает Звездинку? – Анисья вдруг резко повернулась к Диме, ее голос и взгляд были наполнены ненавистью. – В том, что Звездинка на стороне Старообрядцев!

Дима никак не отреагировал, будто подобное обвинение не казалось ему чем-то скандальным.

– Почему ты молчишь?

– Думаю, что это очень вероятно, – неохотно ответил Дима. – Меня тоже что-то в нем напрягает. Но у меня нет никаких доказательств.

– То есть точно ты этого не знаешь?

– Откуда я могу это знать точно? – Внук Велес с удивлением посмотрел на девушку.

– Послушай. – Она остановилась. – Можешь не отпираться. Я знаю, что ты связан с Темной магией.

Дима тоже остановился и уставился на нее.

– Да-да, я видела у тебя книгу. Древний трактат о магии крови!

– И это значит, что я связан с Темной стороной?

– А что же это еще значит? – вскрикнула Анисья.

– То, что у меня здоровый интерес ко всем видам колдовства, – медленно проговорил Дима, хмурясь. – Каждый третий в Заречье интересуется Темной магией, но это не значит, что все эти люди в будущем перейдут на сторону Старообрядцев. Ты что, думаешь, что твой брат и твой любимый Заиграй-Овражкин не читали всех этих книг?!

– Конечно, не читали!

– Ну это же глупо, Анисья.

– Что ж, отлично!

Дождь полил сильнее – ледяной и колкий. Анисья развернулась и побежала обратно к своей избушке, мимо которой прошла, увлекшись разговором.

* * *

– М-м-м, как вкусно пахнет! – колдунья замерла в дверном проеме, с недоумением оглядывая печальные лица. – У вас что-то случилось?

– Пироги подгорели, – ответил Митя первое, что пришло ему в голову.

– А по-моему, в самый раз. – Ирина Станиславовна заглянула в печку, где пирожки нетерпеливо ерзали на противнях. – Василиса, бабушка уже спустилась. Наверное, пора садиться за стол. Пойду все подготовлю. Ах, представляю ее удивление, когда она увидит вас всех. Не каждый день к тебе приходит Муромец, – произнесла она, уже покидая кухню.

– Может, мне лучше остаться здесь? – смущенно спросил Митя.

– Да, пока мы сидим за праздничным столом, ты можешь помыть посуду. Такое точно случается не каждый день, – ответил Сева, похлопав друга по плечу.

Как и предсказывала Ирина Станиславовна, Василисина бабушка никак не ожидала, что один из друзей ее внучки окажется наследником всего состояния Муромцев. На несколько секунд она даже потеряла дар речи, и ребята по-настоящему испугались, что, пожалуй, это слишком неожиданный сюрприз для такой пожилой колдуньи. Но в конце концов бабушка пришла в себя и вскоре обратила внимание на Севу.

– Вы сын Заиграй-Овражкина? Я помню его совсем мальчишкой. Но вы не похожи на него, – отметила она, внимательно вглядываясь в лицо Севы.

Стол выдвинули в центр комнаты. Скатерть в цветочный орнамент была уставлена разномастными тарелками, пиалами и блюдами, заполненными едой. Главным же украшением служили выложенные горкой пирожки.

– Вася, я обожаю ваш дом! Одна посуда чего стоит! – Маргарита принялась рассматривать тарелки.

– Ох, скажи это моей бабушке! В нашем дома не найдешь даже пары одинаковых чашек. И бабушка только что пожаловалась маме, что непростительно подавать Муромцу еду не из фамильного сервиза.

– А какой у вас фамильный сервиз?

– Никакой, в этом и проблема, – улыбнулась Василиса, смущенно взглянув на Митю.

Муромец сидел, уткнувшись взглядом в стол и боясь сделать лишнее движение, чтобы не привлечь к себе большее внимание. Пока Маргарита с Василисой о чем-то со смехом перешептывались, он тоже разглядывал узоры на своей тарелке. Он очень редко бывал в чужих домах. В бальных залах известных поместий – постоянно, а вот в малой гостиной с небольшим столом, рассчитанным только на своих… Душевная простота этого дома и оказалась самой сложной. Будто все силы уходят только лишь на раздумья о том, как себя вести.