изделия для бара (barware),

столовые приборы (flatware),

кухонная утварь (kitchenware),

стеклянная посуда (glassware),

или порой, поддавшись особенно величественному настрою, – «хрусталь» (crystal). (Высшие слои, которые средний класс, как он полагает, копирует, говорят «стекло» (glasses).) Безоговорочно доверяя рекламе, средний класс любит слово «дизайнерский», что для него является синонимом «прекрасного» или «ценного». Бумажные полотенца с напечатанным на них дорогим узором моментально перестают быть дурацкими или уродливыми, стоит назвать их «дизайнерскими». Банные полотенца из полиэстера – те, что с блестящими вставками из люрекса, обычно тоже проходят как «дизайнерские».

Рекламная манера изъясняться так ловко цепляет душу среднего класса как раз в силу его склонности к ложной риторической элегантности. Так срываются с уст «чудовищность», «целительный», «двойственность». «Театр по-прежнему сохраняет определенную приятность», – говорит актер в интервью на телевидении. Он хочет сказать «утонченность», но при этом желает показать свою принадлежность к среднему классу и одновременно пресмыкается перед высшим. Хорошим примером фальшивой элегантности среднего класса служит язык недавней брошюрки с рекламой нового журнала, адресованного жителям одного пригорода на северо-востоке страны. Городок некогда был местом весьма благородным, но с годами неумолимо перешел (см. подробнее о «пролетарском дрейфе» в следующей главе) в руки людей, с энтузиазмом откликающихся на обращения в таком духе:

Не так-то легко найти столь яркий пример сочетания неуверенности в себе и снобизма – они сплетаются, порождая хрупкое равновесие, на котором и стоит средний класс.

Слезливая сентиментальность – любимая нотка и в рекламе авиалиний и аэропортов, чья клиентура на 90 процентов тоже принадлежит к среднему классу. Если вы еще не опознали их безнадежно недвусмысленное тяготение к среднему классу в их специфическом понимании комфорта и р-р-роскоши (lug-zhury), то наверняка придете к такому выводу, вслушавшись в их претенциозный язык – особенно к тому, как они добавляют себе приставку «международный» или даже, как Хьюстон, – «межконтинентальный». Они делают это по малейшему поводу – допустим, порой их самолет летает в Акапулько или Альберту, причем прочих семян интернационализма – вроде расчетов в иностранной валюте, или общения на иностранных языках, или еще каких-то осязаемых проявлений подлинной международности – авиалиния безмятежно избегает.

Что касается самого авиалайнера, то здесь почти все, что произносится или оказывается написанным, соответствует убежденности среднего класса, что слова должны быть напыщенными: от формулировок вроде «дискомфорт при движении» и «надувное спасательное средство» до «прохладительных напитков» и «безлактозных сливок». Недавно во время рейса из Нью-Йорка в Лондон стюард объявил: «При пользовании туалетными удобствами курение запрещается» – прекрасный пример, можно сказать, определение псевдоэлегантного стиля среднего класса. Маленькие карточки с меню, раздаваемые на трансатлантических рейсах, якобы перечисляют варианты еды, но в действительности рекламируют беспошлинные товары (включая «дизайнерские» галстуки и шейные платки) – что возводит еще одну колонну под купол этого дворца ложной элегантности. Как-то авиакомпания TWA забылась, и вместо «прохладительных напитков» прозвучало попросту «что-нибудь выпить» – совершенно в духе высшего класса, но в целом здесь строго выдерживается общий курс, особенно при описании блюд: «Кусочки филе с дижонским соусом. Говяжья вырезка в нежном сливочном горчичном соусе, представленная с Pommes Château и Petits Pois». О другом блюде говорится, что оно «комплиментируется брокколи, сбрызнутой сливочным маслом». И наконец подлинный шедевр: «Пожалуйста, примите наши извинения, если, в силу предыдущих предпочтений пассажиров, выбранный вами вариант закуски недоступен». Цивилизованный человек сказал бы просто: «Некоторых вариантов нет» – что как раз уравновесит прямое «В туалетах не курить».

Впрочем, сказать просто «туалет» – недостаточно изысканно для среднего класса, здесь предпочтут «клозет» или эвфемистически элегантную «комнату отдыха». Одной из ценностей, которой средний класс очень дорожит, стал целый словарь эвфемизмов и терминов, маскирующих все простецкое и грубое, – так что, если услышите «Силы небесные!» или «Громы небесные!» (Holycow! Holy Moses!), или кто-то скажет, что провернул «колоссальную работу» a whale of a job), знайте: рядом человек из среднего класса. Трудно представить, что после многочисленных ограничений и скандалов в середине двадцатого века еще уцелели останки того класса, который восклицал «Фуй!» (Opshaw!) или «Вот досада!» (Botheration!), имея в виду не просто «О, черт!», а «Дерьмо собачье!» – но нет, вот он, американский генерал-майор Джеймс Дозиер, вернувшись наконец домой, после того как был похищен гнусными итальянскими террористами и провел несколько недель в плену и унижениях, выдыхает: «Чертовски здорово снова оказаться дома». Именно средний класс настаивает: «беременную» следует именовать «будущей мамой» (сказать «брюхатая» и «с пузом» при этом могут только пролетарии), и практически уже узаконено, что все остальные в это время занимаются любовью, а вовсе не тем, чем мы привыкли заниматься. Однако высшие классы стоят крепко, весь этот шквал их не затрагивает. Джилли Купер комментирует: «Я однажды услышала, как мой сын радостно делится со своими приятелями: моя мама говорит, куда страшнее сказать “извиняюсь”, чем “твою мать!”». Ну и, конечно, именно в среднем классе вставные зубы назовут «протезами», богатых будут называть «состоятельными», а умирая, здесь можно только «скончаться» (для сравнения: пролетарии обычно «отправляются на небеса»). Пьяниц называют «лицами, испытывающими проблемы с алкоголем», глупых – «медленно обучающимися», сумасшедшие – «страдают ментальным расстройством», наркотики превращаются в «наркотическое опьянение», калеки – в «людей с особенностями развития» (иногда, прикрывая эвфемизм эвфемизмом, – в «людей, испытывающих особые трудности»), трущобы – во «внутренний город», а кладбище – в «мемориальное кладбище» или (для тех, кто особенно чувствителен к рекламным призывам) в «мемориальный парк». Вы наверняка узнаете социолога, прочно укорененного в среднем классе, по его привычке называть пролетариев «вспомогательным классом» (the supporting classes). Обнаружив несколько лет назад, что слово «кислый» в словосочетании «кисло-сладкая свинина» несет нехорошие ассоциации для среднего класса, стандартный условно «китайский» ресторан адаптировался и предложил более надежный вариант: «сладковато-пикантная». Уверенные в себе высшие слои продолжают – и на том настаивают – говорить «кисло-сладкий», тем самым подчеркивая, что да, они заметили эту пошлую попытку эвфемизации и всячески не одобряют ее. Но средний класс, неизменно готовый при каждом удобном случае прибегнуть к эвфемизмам, особенно когда они исходят от тех, кто что-то продает, все-таки говорит «сладковато-пикантная» и прекрасно при этом себя чувствует.