— Валяй, — разрешил я. — Покупай, что нужно. И позвони мне, когда все разойдутся.

Она ушла.

— Надеюсь, они справятся, — сказал я Мэрилин.

— Справятся, конечно. По-моему, за время твоего отсутствия стало окончательно ясно, что ты там не нужен.

Сочетание тяжелого сотрясения мозга и лекарств, которыми тебя пичкают, пока глаза на лоб не вылезут, не очень способствует адекватной оценке временных промежутков.

На третье (кажется, на третье) утро я проснулся и обнаружил, что Мэрилин, которая сидела в кресле и читала журнал, превратилась в Саманту.

Я даже как-то обиделся на такую дурацкую шутку подсознания.

— Ну сколько можно, — сказал я.

Саманта-Мэрилин подняла голову, отложила журнал и подошла к кровати.

— Привет, — сказала она.

Рука у нее была такая теплая, что я как-то сразу замерз. И начал трястись.

— Ты как?

— Да сколько ж можно-то?

— Я сейчас медсестру позову.

— Правильно, Мэрилин. Давай зови медсестру.

Я думал, у сестры тоже будет лицо Саманты. Но нет, она была негритянка.

— Очень смешно, — сказал я.

— О чем это он? — спросила Саманта-Мэрилин.

— Бог его знает.

И тут вошла Мэрилин собственной персоной с двумя стаканчиками кофе из автомата в руках. Медсестра как раз мерила мне давление.

— Что происходит? — спросила Мэрилин.

— Он меня назвал Мэрилин.

— Ну, — ответила Мэрилин-Мэрилин, — это лучше, чем если бы он назвал меня Самантой.

Я заснул.

Через час я проснулся с ясной головой. И Мэрилин, и Саманта по-прежнему сидели в палате и оживленно болтали, слава богу, не обо мне. Мэрилин как раз рассказывала душераздирающую историю о том, как она, без единого гроша, жила в Нью-Йорке и воровала фрукты из отеля «Плаза». Я застонал, они повернулись ко мне, подошли и встали по обе стороны кровати.

— Как спалось? Хорошо? — спросила Мэрилин.

— Теперь я вроде бы выспался наконец.

— Еще бы. Ты стал какой-то чудной и всех называл Мэрилин, так что мы позвали врача, и он тебе что-то вколол. Тебе лучше?

— Да, спасибо.

— Должна признаться, мне было приятно, что ты повсюду видел именно меня.

Я слабо улыбнулся.

— Саманта рассказала мне про твое расследование. Там столько всяких подробностей. Ты мне ничего не говорил. Хочешь овсянки?

— Это только наши домыслы, — ответил я.

— Ладно, оставляю вас наедине с вашим делом. Пойду домой. Мне нужно принять душ. Было приятно познакомиться. Заботьтесь о нем.

Саманта подтащила кресло поближе к кровати.

— Ты не говорил, что у тебя есть подружка.

— У нас с тобой как-то все не как у людей.

— С чего бы это? Скажи мне честно.

— Она бы не расстроилась, если бы узнала. Я могу прямо сейчас ей все рассказать, если хочешь. Поймай ее, пока она в лифт не села, и тащи ее сюда.

Саманта закатила глаза.

— О чем вы с ней говорили?

— В основном о тряпках.

— Ее наряды можно долго обсуждать, у нее их полно.

— Я так и поняла.

— И все? — спросил я. — Только о тряпках?

— Я не сказала ей, если ты это имеешь в виду. — Она поерзала в кресле и выпрямилась. — Ты удивлен, что я пришла?

— Немножко.

— Еще бы. Я и сама не понимаю, как здесь оказалась. Когда тебя выписывают?

— Надеюсь, скоро. Завтра или, может, в пятницу.

— Хорошо. А я пока закончу брать анализы ДНК у тех, кто побывал в квартире. Я нашла твой список. И еще я говорила с лабораторией. Данные по крови и сперме они обещались дать в течение недели. Я ничего не забыла?

— Другие дела.

— Какие?

— Твой отец хотел поискать, не найдутся ли еще преступления с таким же почерком. Этим занимался сержант Сото.

— Ладно, я ему позвоню. Отдыхай и выбирайся отсюда поскорее, а потом поговорим. — Она встала. — Знаешь, из-за тебя мне ужасно стыдно, что я так вела себя с отцом.

— Мне очень жаль.

Она пожала плечами.

— Теперь уж поздно.

— И все-таки мне жаль.

— Мне тоже.

На следующий день я выписался. Мэрилин прислала за мной лимузин и велела водителю отвезти меня к ней. Возвращаться домой я и сам не собирался. Тот, кто напал на меня, явно знал мой распорядок дня. Он либо следовал за мной от склада, либо караулил меня за углом у подъезда. В любом случае, несколько дней под присмотром Мэрилин мне не повредят. Будем благоразумными.

Мое благоразумие и в сравнение никакое не шло с благоразумием Мэрилин. В лимузине меня ждал телохранитель, огромный негр из Самоа в спортивных штанах. Сказал, что его зовут Исаак. Моя рука в его огромной лапе просто утонула. Он был к моим услугам до тех пор, пока в нем была надобность. По мне, так Мэрилин немного перегнула палку, но спорить с гигантом я не стал.

Разумеется, дом Мэрилин был обставлен с большим вкусом. Очень уютно, хотя и с наворотами. Две кухни, одна полномасштабная на первом этаже и вторая, маленькая, рядом с ее спальней наверху. Это чтобы Мэрилин могла приготовить себе вафли, или яичницу, или мясо, или любое другое блюдо в три часа ночи. Вы наверняка видели этот квартал в телепередачах. Высокие, очень живописные дома из коричневого кирпича. С верандами на задних дворах. Между ними по улицам бродят счастливые туристы с фотоаппаратами. В общем, почти Вест-Виллидж, только в центре. Экскурсионный автобус «Секс в большом городе» останавливается у соседнего дома, чтобы желающие могли запечатлеть крыльцо, у которого, как мне объясняли, Керри и Эйдан поссорились в четвертом сезоне.

Исаак, привыкший оттирать папарацци в сторону, легко провел меня через эту толпу.

Нас впустила горничная. Мэрилин распорядилась приготовить для меня комнату на первом этаже, чтобы мне не пришлось ходить по лестнице. На кровати лежали три комплекта новенькой одежды, даже ценники из «Барниз» еще остались. На столике меня ждал поднос с соленым печеньем и маленькая пластмассовая тыква с вырезанной рожицей. Внутри оказалась записка. Я развернул ее и прочитал: «У-у-у!»

Я прошел в ванную комнату и впервые за много дней оценил нанесенный моему лицу урон. Повязки сменили, с каждым разом бинтов становилось все меньше, и теперь я был облеплен обычным пластырем от подбородка до корней волос. Я отклеил одну полоску и увидел толстый противный струп. Такое ощущение, что кто-то обработал меня ножом для чистки картошки. Зубы с левой стороны отсутствовали. Почему-то именно дырки произвели на меня такое сильное впечатление, что я даже засмеялся испуганно. Я был похож на человека, который долго блуждал в Аппалачах и наконец вышел к людям.