Вот так вот! – не больше, не меньше: забрать верховную власть. Все беды русского народа от этих колбасников!

Интересно и то, что эти «внутренние немцы» готовы раздавить русский народ при помощи немцев «внешних»: «Как ни парадоксально, в советах, исходивших от тюменского шамана, вовсе не было сумбура или бессмыслицы. В них была своя логическая последовательность, обусловленная определённой идеей: неуклонным снижением активности вооружённых сил продемонстрировать перед Вильгельмом уступчивость, готовность к примирению. А в подходящий момент заключить с ним сепаратный мир, чтобы при его поддержке перейти во внутреннее наступление во имя спасения и укрепления царского трона».

Пикуль, если помните, пересказывал эту идею Касвинова в следующих выражениях: «Распутин утешал императрицу, что на случай революции у них есть верное средство: «Откроем фронт перед немцами, и пущай кайзер сюды придёт и порядок учинит. Немцы, они люди строгие… не балуют!» Выражения у романиста, конечно, погрубее; но суть – абсолютно та же самая.

При этом (хотя Распутин – всего лишь марионетка в руках немецких кукловодов) власть его была поистине безграничной: «Без его согласия или рекомендации не может состояться почти ни одно важное решение или назначение. Его отзыва достаточно, чтобы сановник лишился поста или, напротив, получил под свой контроль ещё более важное министерство или ведомство. В последние годы царизма уже не происходит ни одного крупного назначения или перемещения, которое прямо или косвенно не было бы делом рук Распутина». Правда, тут хитрый Касвинов оставляет себе пути для отступления – посредством лукавых формулировок: «почти ни одно»; «прямо или косвенно»… При этом он называет распутинским протеже даже военного министра Сухомлинова!

§ 4.6. Что больше всего удивляет в данном случае – так это беспредельная наглость советских борзописцев, решавшихся заводить речь о предательстве и сотрудничестве с немцами в годы Первой Мировой войны. Вот уж о чём слугам большевистского режима лучше бы помолчать!

Но Касвинов, видимо, напрочь лишён чувства юмора – поэтому ничтоже сумняшеся приводит цитату из фронтовой газетки времён Февральской революции: «Мы теперь узнали, что в России существовала крупная немецкая партия… Немецкая партия хотела поражения России, мешала русской армии делать своё дело. Обнаружено, что эта партия находилась в сношениях с германским штабом и выдавала военные тайны. Все подробности выяснятся на суде, которым будут судить предателей. Суд будет гласный, справедливый. Будем ждать».

Помните, как называлась эта партия? Правильно! – РСДРП(б). Эта партия хотела поражения России (что было открыто провозглашено её лидером Ульяновым-Лениным ещё в сентябре 1914 года в программных работах «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне» и «Война и российская социал-демократия»). Эта партия мешала русской армии делать своё дело (призывая её «брататься» с немецкими врагами). Эта партия находилась в сношениях с германским штабом (от которого получала деньги на ведение своей разрушительной работы).

Все подробности преступной деятельности этой партии должны были быть выяснены на суде – подобном Нюрнбергскому. Но он, к сожалению, до сих пор не состоялся. Будем ждать.

§ 4.7. Но Касвинов-то говорит не о большевиках! – он говорит о царской семье. И потому сочувствует наивным революционным солдатам: «Напрасно ждали этого суда солдаты. Временному правительству было не до того – оно занято было подготовкой бегства Романовых за границу». Слишком уж гуманно и близоруко было Временное правительство – недостаточно глубоко копнуло! – потому и не нашло никакой вины за «гражданами Романовыми».

Да и вообще эти «февралисты» явно мирволили коронованным изменникам! Вот Касвинов разбирает протокол допроса Керенского следователем Соколовым: «Однако в том же Соколовском протоколе можно обнаружить и такие строки показаний, данных тем же Александром Фёдоровичем: Я считаю должным установить следующий факт. В документах (в Царском Селе) было обнаружено письмо императора Вильгельма к Государю, в котором Вильгельм на немецком языке предлагал заключить сепаратный мир. Был обнаружен ответ на это письмо, оказавшийся в виде отпуска (то есть копии. М.К.) в бумагах. По поручению Николая кем-то (положительно не могу вспомнить, кем именно) по-французски было сообщено Вильгельму, что государь не желает отвечать на его письма. Этот факт известен был и Следственной комиссии…».

Касвинов радуется как дикарь, нашедший стеклянные бусы: «Выходит, сношения с Вильгельмом всё же были: он пишет по-немецки, ему отвечают по-французски. Вот только кто именно посредничал, через кого шла связь, кто делал «отпуски» и был посвящён в содержание переписки с Вильгельмом – этого Керенский всего лишь через три года положительно не мог вспомнить, хотя куда более обширные данные извлекал из своей памяти и через пятьдесят лет».

Вот так вот! То есть Вильгельм послал Николаю письмо с предложением сепаратного мира, на которое тот даже не ответил – поручил кому-то отписать, что разговаривать с ним не желает. И Касвинов называет это доказанным фактом «переписки» между Вильгельмом и Николаем! Да вот только прожжённый монархист Керенский никак не хочет называть всех участников шпионской сети… Это даже не конспирология – это паранойя.

Впрочем, есть у Касвинова в рукаве и другие козыри. Например, такой: «Были сожжены многочисленные оригиналы совместных и раздельных обращений к Романовым их германских родственников, включая кронпринца и великого герцога гессенского. Лишь одно из этих обращений по копии, добытой из боннских архивов, предал огласке Хаффнер. «Я считаю, – писал сын Вильгельма II герцогу гессенскому для передачи своей петроградской кузине, – что нам совершенно необходимо заключить с Россией мир».

Что тут скажешь? – если уж, по мнению автора, находящаяся в немецком архиве копия письма немецкого кронпринца немецкому же герцогу (с просьбой о передаче его мирных предложений) является безусловным доказательством измены русской императрицы, то защититься от такого обвинителя не удастся никому!

Кстати, о сожжённых документах. Касвинов в этом вопросе предвосхитил Радзинского: «Немаловажная деталь. Романовы, оказавшись после Февраля 1917 года в Александровском дворце на положении арестованных, принялись жечь бумаги в каминах и печах». Логика железная: арестованные жгли какие-то бумаги? – значит, факт государственной измены доказан!

§ 4.8. В том же духе Касвинов разбирает и все прочие (давно и хорошо известные) попытки немцев склонить императора Николая к заключению мира: письмо, посланное-таки Александре Фёдоровне её братом, великим герцогом гессенским; миссию Васильчиковой; стокгольмскую встречу Вартбурга с Протопоповым и т. п. При этом Касвинов допускает вопиющие передёргивания. Например: «В премьерство Б.В. Штюрмера, выдвинутого Распутиным, германофильской группе удалось довести дело до фактического открытия в Стокгольме тайных русско-германских переговоров. Кайзера представлял банкир граф фон Варбург, Николая II – А.Д. Протопопов (прикрылся участием в парламентской делегации, приглашённой в Англию; «проездом» задержался в шведской столице, якобы по личным делам)».