– У меня была мать, Варуна. У меня была ты.

На мгновение стало тихо.

– Ты всегда можешь на меня рассчитывать, Алекса. Мы с тобой провели вместе много счастливых лет. И я очень горжусь тобой.

Нелогичность сказанного казалась очевидной, но Алекса была благодарна ИскИну за эту ложь.

– Я хочу остаться на оперативной работе. Без нее у меня нет цели. Обещаю, что не поставлю других под удар. Я буду внимательно отслеживать свое эмоциональное состояние и зрительную информацию.

Снова возникла пауза.

– Прошу тебя, Варуна. Пожалуйста.

– Я буду рекомендовать привлечь тебя к оперативной работе. Пожалуйста, свяжись со мной, если возникнет рецидив.

– Спасибо.

* * *

Одетая в безупречно сшитый брючный костюм, Алекса шла по коридору административного комплекса БТК. Сотрудники Бюро рангом повыше и обслуживающий персонал, улыбаясь, кивали ей, когда она проходила мимо. Все они были с ней знакомы и знали, что к ней прислушивается директор. И что во многих отношениях она – правая рука Хедрика. Но Алекса нравилась людям и раньше. В конце концов, ее создали как существо, обладающее универсальной привлекательностью. На этом она и делала карьеру.

Алекса выросла в Бюро. В буквальном смысле этого слова не знала другой жизни. Прежде, в восьмидесятых и девяностых, она бывала в «реальном мире», выполняя оперативные задания. В свое время работала в тесном контакте с настоящим Моррисоном, потом, правда, они перестали друг друга выносить. Сейчас же планета, казалось, погружалась в хаос. Многие обычные люди казались вполне приличными и нормальными, но во внешнем мире было столько бессмысленных страданий и лишений, и в них – на ее взгляд – виноваты были устоявшиеся правила поведения, время которых давно миновало. А также склонность к суевериям и межплеменным конфликтам.

Бюро стремилось избавить человеческий геном от этих качеств. Алекса верила, что спасти человечество как вид может лишь ген гражданственности, благодаря которому люди будут учитывать не только собственные интересы, но и интересы будущих поколений. Эволюция не придает значения этому фактору, потому что до сих пор ни один биологический вид не мог уничтожить свою собственную экосистему. До сих пор на это были способны лишь вулканы да астероиды. Но если природа бессильна, проблему придется решать человеческому разуму. В каком-то смысле люди стали жертвой собственного успеха.

Идущий навстречу управленец двадцати с хвостиком лет, улыбаясь, кивнул Алексе. Потом обернулся, посмотрел ей вслед и чуть не налетел на кого-то. Она всегда производила на мужчин подобное впечатление, и эта особенность собственной генетической конструкции всегда возмущала Алексу. Она не только обладала соблазнительными формами; ее кожа исправно выделяла следовое количество коулина, и, хотя считалось, что распознающий феромоны сошниково-носовой орган у человека не функционирует, ученые Бюро установили: нейронные связи между ним, обонятельной луковицей, миндалевидной железой и гипоталамусом[51]все еще существуют. Этот узел головного мозга отвечает за репродуктивную психологию и половое поведение – а также за температуру тела. Вот почему мужчины краснели и потели, просто разговаривая с Алексой. И почему в ее присутствии частенько заикались, а после страдали головокружениями. Правда, это срабатывало не со всеми мужчинами – но зато действовало на многих женщин. Вот на Моррисона и его «сыновей», к примеру, химия тела Алексы не действовала, благодарение небесам за эту милость.

Алекса думала, сможет ли хоть кто-то увлечься ей самой, такой, какая она есть, а не пойти на поводу у феромонов.

На Хедрика, к примеру, те явно действовали. С другой стороны, так ли уж это нечестно? Так ли уж сильно она отличается от всех остальных? Может, всего лишь выделяет больше феромонов. Может, человеческая привлекательность есть не что иное, как химические соединения, воздействующие на органы чувств. А потом на мозг, который люди по ошибки считают сердцем.

Это было одной из причин, по которым ее не привлекали романтические отношения.

Алекса замедлила шаг, увидев в холле молодую чету с очаровательным малышом. В БТК были наследственные семьи – из тех, кто, как и она, родился и вырос на объектах Бюро, общаясь только с себе подобными.

У Бюро были острова, где проводили отпуска его сотрудники, и сайты для удаленной работы. Отдельный микросоциум.

Отец, один из младших исполнительных директоров, держал на руках маленькую дочку. Его жена с ребенком, видимо, поднялась с жилых этажей для семейного обеда. Мужчина улыбался, сжимая ладошку малышки. Молодая мать посмотрела на них и тоже улыбнулась, когда Алекса остановилась пощекотать девочке подбородок.

Та расплылась в улыбке и хихикнула, пустив слюнки и восторженно замахав ручками.

– Как ее зовут?

– Шарлотта, – ответила мать ребенка, а ее муж застыл напротив Алексы соляным столбом. – Шарлотта Эмили Уорнер.

Алекса улыбнулась девочке:

– Ну, Шарлотта Эмили, я вижу, начала ты прекрасно.

Она кивнула светящимся от гордости родителям и продолжила свой путь.

Ей было больно. На самом деле больно. Ее создали такой, и ей было за что поблагодарить своих создателей. Но ценой за красоту стала стерильность. В свои почти пятьдесят она выглядела на двадцать пять и ни на день старше. Но ни разу не менструировала. Никогда не чувствовала, что значит быть женщиной. Взгляд этой молодой матери…

Алекса вошла в освещенную нишу в стене коридора и сделала вид, что возится с пультом интерфейса, который носила на запястье, как часы. Алекса далеко не сразу справилась с разыгравшимися эмоциями. Она хотела детей, но, даже проживи она четыреста лет, все равно не смогла бы познать радости и горести материнства. Алекса оглянулась назад, на молодую мать, которая шла рядом со своим мужем. Коренастая и плотная, та уступала биотеху по генетическим данным, но в эти мгновения Алексе хотелось поменяться с ней местами. Жизнь – это опыт. С каждым прожитым десятилетием она все яснее это понимала.

Алекса взяла себя в руки и поспешила к директорскому кабинету.

Пройдя мимо секретаря и охраны, она нагнала Моррисона, спорящего с одним из своих сыновей.

– Да что ты об этом знаешь, папа? – спросил его сын.

– Я лучше, чем кто бы то ни было, знаю, к чему у тебя есть способности. Явно не к микробиологии.

Алекса кивнула им:

– Мистер Моррисон. Йота-Тета.

– Как ты их отличаешь? Я вот не могу.

– У меня усиленное в пять раз зрение. Имя написано на его школьном кольце.