Уже все сошлись на том, что президентская власть необходима: паралич государственной исполнительной власти был слишком уж очевиден. Демократические силы настаивали на проведении всенародных выборов.

Второе — должен ли Президент оставаться генеральным секретарем? Может ли совмещение постов Президента и генсека компартии принести пользу демократизации?

С самого начала обсуждения — и в Межрегиональной депутатской группе, и в Верховном Совете, а потом и на Съезде — моя позиция несколько отличалась от принятой в демократическом стане. Я выступал за президентство и укрепление государственной исполнительной власти, но оговаривал при этом, что вводить институт президентства на Съезде нецелесообразно.

Такая позиция многим казалась половинчатой и в конце концов не устроила ни власть, ни демократов. И все же я и сейчас считаю, что был прав: на Съезде мы должны были наделить Горбачева необходимыми полномочиями президентской власти, причем в полном объеме. Но до утверждения новой Конституции следовало сохранить за Горбачевым пост Председателя Верховного Совета СССР.

Почему так, а не иначе?

Выборы Президента, конечно, должны быть всенародными. Только тогда Президент получает доверие страны. И было еще одно соображение, которое, к сожалению, не осознали ни депутаты, ни политологи, ни журналисты, хотя, как мне кажется, я довольно внятно его сформулировал и в Верховном Совете, и на заседании Межрегиональной депутатской группы. Я говорил: если мы сейчас изберем Президента (неважно — на Съезде или всенародно!), то он не будет заинтересован в принятии новой Конституции. Мы наскоро испечем институт президентства, у главы нашего государства появится вполне цивилизованный титул, но принятие новой Конституции отодвинется на неопределенное время.

Если же мы наделим Председателя Верховного Совета всем кругом президентских полномочий, но наделим временно, до принятия новой Конституции и всеобщих выборов Президента в соответствии с ней, тогда Горбачев — несомненный кандидат на этот пост — станет торопить разработку и принятие Конституции. А это значит, что у нас появится шанс обогнать течение деструктивных процессов, разрушающих сегодня нашу страну.

Увы, меня просто не услышали, а Горбачев даже позволил себе откомментировать мое предложение: „Нам этого не надо“. Предложение не обсуждалось и не было поставлено на голосование. Вновь подтвердилось поразительное умение Анатолия Ивановича Лукьянова ставить на голосование лишь то, что он хочет услышать в данную минуту. При этом я думаю, что именно Горбачев наиболее точно осознал смысл моих слов. Но предпочел более простой и быстрый способ получения президентских полномочий. Понять его можно: близился XXVIII съезд КПСС, исход которого был непредсказуем. До времени оцепеневшие партийные структуры готовились вновь сражаться за власть.

Опасения мои сбылись: после III Съезда и избрания Горбачева Президентом прошло много времени, а конституционная комиссия за это время собиралась лишь однажды. И понятно почему: в условиях политической и экономической нестабильности еще раз испытывать судьбу и идти на всенародные выборы — риск, и немалый.

Без новой Конституции и нового Союзного договора ситуацией не овладеть, она будет все ухудшаться. К тому же сохраняются параллельные структуры власти. Возникает замкнутый круг. Он все более сужается и грозит задушить петлей неразрешимых проблем самого Президента. Выиграв тактически, Горбачев проиграл стратегически. Сколь обратим этот проигрыш теперь, покажет только время.

Гений аппаратной игры, Горбачев предпочел сохранить свободу рук. Он слишком привык быть первым лицом, а может быть, слишком боялся и консолидации партийных консерваторов. Народным депутатом Горбачев стал на Пленуме ЦК вместе с „партийной сотней“, то есть ста депутатами, попавшими в парламент непосредственно от КПСС. Говорят, что Политбюро не разрешило Горбачеву баллотироваться по территориальному или национально-территориальному округу. И это тоже понятно: так сподручнее держать своего лидера на коротком поводке: зарвется — соберут Пленум и отзовут как миленького!

Начался III — внеочередной — Съезд.

Радикал-демократы метали молнии. А защищали и поддерживали идею президентства такие ортодоксы, как первый секретарь Краснодарского крайкома Иван Кузьмич Полозков и маршал авиации Иван Никитич Кожедуб, выступивший с обращением от группы ветеранов войны и Героев Советского Союза.

Из выступления Полозкова:

„Мы все свидетели того, как рождался закон о кооперации, а теперь из средств массовой информации мы узнали, почему его именно таким и с такой настойчивостью пробивали народные депутаты Тихонов и Собчак, почему этих спрутов (речь о государственно-кооперативном объединении АНТ. — Прим. А. С.) защищают… журналисты „Московских новостей“ и „Известий“. Деньги, оказывается, вещь заманчивая, а корысть всегда была небезобидна. Парламентско-журналистское кооперативное лобби, как бы это ни пытались сегодня отрицать, налицо. У него сейчас угодный ему закон, средства массовой информации, деньги, а значит, и реальная власть. Тот, кто становится на пути[6] этой международной и отечественной мафии, испытал уже и испытывает ежедневно пресс массированного давления, шантажа и угроз, вплоть до физического воздействия“.[7]

А закончил Полозков так:

„…Дорогие коллеги россияне, неужели не больно нам сегодня от того, что с Россией так вольно обращаются, ее многострадальный героический народ осмеивается? Искажается его история, подрубаются корни культуры, ставятся под сомнение ценности… Призываю голосовать за президентскую власть и верю, что при этом условии будет социальная справедливость, национальная защищенность, в том числе и русского народа“.

Маршал Кожедуб выступал почти сразу после Полозова.

Из выступления Кожедуба:

„…Мы с глубокой болью и тревогой видим, как усиливаются попытки экстремистских, антисоветских сил расколоть единство нашего многонационального государства, искусственно посеять вражду между народами, демонтировать социалистические завоевания, создать хаос в стране, подорвать доверие к Коммунистической партии Советского Союза, разрушить основы советского строя… Пора переходить в наступление против контрреволюционных сил. Промедление смерти подобно“.

Досталось и демократической прессе, которая, по словам маршала, „пытается выкрасить нашу историю преимущественно в черный цвет“. Причем ветеран довольно прозрачно давал понять, что массовые беспорядки, грабежи, погромы и убийства в Средней Азии и Закавказье — все это на совести демократов. Он не уточнял, какие конкретно силы „рвутся к власти“, но сразу же перешел к „очернителям“, и связь между погромами и демократической прессой в зачитанном им обращении ветеранов войны была очевидной.

Досталось и Горбачеву:

„Нас не могут не беспокоить усиливающиеся нападки на наши Советские Вооруженные Силы, стремление очернить их, вбить клин между армией и народом. При молчаливом согласии отдельных руководителей страны