– Я хочу сказать, княже… – на ходу подбирая слова, заговорил паренек. – Что я есмь урожденный князь московский и владимирский, из старшей ветви Ярославичей и знатностью своего рода никак тебе уступать не могу. И я хочу сказать… Хочу сказать, что у тебя прекрасная дочь. Она умна, добра и прекрасна обликом. И я хочу сказать… Я люблю ее! Я люблю твою дочь, князь Витовт! Я не представляю без нее своей жизни, не могу помыслить о расставании… – Василий опустился на колено и склонил голову: – Посему, Витовт, правитель окрестных земель и властитель озера Гальве… Я прошу у тебя руки твоей дочери!

– Ох, мамочка… – выдохнула девочка и рухнула на колени рядом с ним.

Князь тоже громко крякнул и чуть ли даже не застонал.

Кашлянул.

Затем весомо заговорил:

– Я ничуть не сомневаюсь в твоей знатности и родовитости, Василий Дмитриевич! Зело я горд твоими словами и твоим предложением! Ты нравишься мне, княже, и родство с тобой стало бы для меня великой честью. Да токмо ведомо мне, что на брачные клятвы нет у тебя отцовского благословения. А ну как батюшка твой, покуда ты путешествуешь, надлежащую невесту для тебя ужо сыскал и обещания потребные родителям девицы принес? Кем станет моя дочь единственная при подобном-то исходе? Опять же, и мне самому мой король Ягайло дочку замуж выдавать запретил. И как верный слуга, нарушить прямой приказ своего господина я не в силах. Посему, княже Василий Дмитриевич, как ни жаль мне сего сказывать, однако же в руке моей дочери Софии я вынужден тебе отказать.

– Не-е-ет!!! – вскочила на ноги девочка. – Отец! Как ты можешь?! Не-ет!!!

Княжна стремительно выскочила из комнаты, громко хлопнув за собой дверью.

Василий поднялся с колена. Немного помолчал, борясь с наполняющей душу горечью, тоской, разочарованием, однако нашел в себе силы и вежливо поклонился:

– Благодарю за гостеприимство, княже.

Он вышел в коридор, вернулся в свои покои и что есть силы стукнул кулаком в дверь:

– Пестун, Копуша, вы здесь?! Собирайтесь, завтра уезжаем!

Хозяин замка в эти же самые мгновения вошел в опочивальню, сел рядом с плачущей в подушку девочкой, положил ладонь ей на спину:

– Не убивайся так, доченька… Ты же знаешь, нам не дозволено…

– Как ты мог?! – резко приподнялась и повернулась она. – Как ты мог ему отказать, отец?! Я люблю его, отец! Понимаешь, я его люблю! И он хотел взять меня женой! А ты отказал!!!

– Да пойми же, милая, – попытался обнять ее Витовт. – Нам нельзя…

– Не трогай меня-я!!! – во весь голос закричала Софья. – Я тебя ненавижу!

Она отпихнула князя и выскочила из спальни. Со всех ног промчалась по коридорам, поднялась наверх, свернула перед башней, нырнула под кровлю, забилась в угол у одной из стропилин и затаилась там, уткнувшись носом в колени и увлажняя свою юбку солеными и холодными слезами.

Софья вышла из укрытия только в самых поздних сумерках. Спустилась вниз, осторожно пробралась к амбару, заглянула в угол, выбрала из стоящего там инструмента лопату, деревянную с железной окантовкой по краю, с нею отправилась на берег, к рыбацкому причалу. Осторожно осмотрелась, откинула в сторону берет, стянула с себя платье, скинула сапожки. Оставшись совершенно обнаженной, она огляделась еще раз, перехватила лопату, вошла в озеро, бесшумно хватая воздух ртом. Погрузившись немногим выше пояса, девочка опустила свой инструмент в воду и пошла вдоль берега, вспахивая им дно и тихонько нашептывая себе под нос:

– Просыпайтесь, дочери воды, поднимайтеся. Поднимайтесь из глубин холодных к солнцу теплому, к небу ясному, к ветрам свежим, к волнам высоким. Просыпайтеся, поднимайтеся, себя покажите, на нас посмотрите, о весельях своих поведайте…

Прошептав наговор несколько раз, княжна выбралась на берег, бросила лопату на причал, поспешно оделась. Посмотрела на искрящееся яркими звездами бархатистое небо, облизнулась – и поспешила к замку.

Дождь начался еще ночью – обрушился внезапно, загудев на черепичной кровле, часто-часто забарабанив по слюде в окнах, зашелестев по водостокам, дохнув прохладой в щели под окнами и просочившись влажным дыханием через каминные трубы.

Софья поднялась, оделась сама, набросила поверх платья подбитый соболем плотный суконный плащ, выскочила из опочивальни, метнулась к лестнице, спустилась вниз. Немного постояла, а затем шагнула на мощеный двор, под самые струи. Подставила лицо текущей воде.

– Ты же вся промокнешь, княжна!

Девочка крутанулась на месте и счастливо улыбнулась:

– Ты пришел!

– Я услышал дождь, – развел руками княжич. – И не мог не выйти, не посмотреть. Мне сразу подумалось, что громовой камень, наверное, полон ныне уже до краев…

– Он полон до краев… – словно эхо, отозвалась Софья и подняла ладонь с растопыренными пальцами.

Паренек наложил на ее руку свою, завел пальцы в пальцы, и их рукопожатие сомкнулось крепко-накрепко, не разорвать.

Князь Витовт сидел за своим бюро и просматривал отписки старост и наместников о получившейся к русалиям распашке. Хорошая погода этой весны – с обильными дождями сразу после посева и ясными днями в дни подрастания хлебов – обещала добрый урожай, и властитель вильнюсских земель пытался прикинуть, каковой выйдет прибыль и есть ли смысл нанимать в Любеке ладью, дабы самому доставлять зерно на ганзейский торг. Ведь чем меньше на пути к покупателю посредников – тем больше серебра попадает в свой кошелек. Но вместе с тем нанять корабль – расходы немалые. Вполне способны прибыль от прямой торговли и превысить.

Стук в дверь заставил его обернуться. За порогом мялся старый рыбак, что снабжал кухню свежей озерной рыбой.

– Чего тебе, Карпыч? – снисходительно спросил у верного работника хозяин.

– Дык, княже, – тиская суконную шапку, пробормотал слуга. – Лодка пропала.

– Как пропала? – не понял хозяин замка.

– Дык, это… Хотел снасти проверить… А долбленки у причала нема…

– Куда она могла деться с острова-то?

– Дык, княже… – растерянно развел руками Карпыч.

Хозяин замка замолчал, о чем-то размышляя. Рывком поднялся. Быстрым шагом он дошел до опочивальни дочери, толкнул дверь, прищурился на застеленную постель. Громко крикнул:

– Где Софья?!

Из соседней комнатки высыпали девки, почтительно поклонились:

– В опочивальне ночевала, княже, – поспешно отчитались они. – В постельке своей спала. Поднялась до рассвета, сама. Погулять пожелала.

– Дуры! – кратко отчитал их Витовт, растолкал, поспешил дальше и вскоре ударил в двери королевских покоев, забежал в них. Наскоро осмотрелся, толкнул створку в комнату слуг: – Где княжич?!

– Велел в дорогу готовиться, – вскочили холопы. – Однако отлучился утром и до сих пор, вот, не показывался. Может статься, у святителя? Может, молятся перед отъездом?