тут — целых пять! Представь, сколько силы в него вложили! Страх и думать… Видать, кикимора сперва тут нашпионила. А ночью колдуну донесла, что рядом с усадьбой покойник лежит. Вот тот и наложил заклятие. Не знал ведь, что ты в это время его самого ищешь, дома тебя нет.

Я присел на корточки, собрал кости. Одну протянул Егору, тот взял. Другую — Захару. Тот не двинулся.

— Чего? — спросил я.

— Сам не видел? — огрызнулся парень. — Опять я… В стороне стоял. Двинуться от страха не мог. Трус проклятый.

— Слышь. — Я поднялся и заглянул Захару в глаза. — Ты сегодня ночью всю мою дворню вывел, от упыря спас.

— Конюха оставил! — Захар чуть ли не всхлипнул.

— Да ещё бы ты его не оставил! В доме упырь, охотников нет — куда тебе деваться было? Захар, не гони. Если будешь думать только о том, как лажаешь — всю жизнь только лажать и будешь. Моих домашних ты сегодня спас. Видал, как на тебя Маруська глядела?

— Правда? — встрепенулся Захар.

— Правда. Только трогать её всё равно не смей. А кость возьми.

Немного повеселевший Захар взял кость и припрятал её к остальным.

— Ну что, пацаны, — вздохнул я и пнул ком земли в овраг. — Значит, какой-то колдун прям сильно-сильно хочет меня прикончить. Врать не буду: не люблю, когда меня хотят прикончить. Надо врубать ответку, Егор. И чем скорее — тем лучше. Или я пойду один разбираться. До сих пор мне как-то везло, глядишь, и в этот раз справлюсь.

— Понял, — буркнул Егор. — Сейчас отправлюсь искать народ. Не спеши, дай мне пару дней.

— Хорошо, только не затягивай. За эти пару дней тут мало ли что случиться может.

Егор молча кивнул. И тут со стороны дома послышался крик Маруси:

— Владимир Всеволоды-ы-ыч! Сюда, скорее!

— Да что ж там опять такое? — простонал я и быстрым шагом пошёл навстречу новой напасти.

Оказалось, ничего такого, просто очнулся кучер. Он лежал в постели, в одной из гостевых спален. Был бледен и жалок, но — жив и в полном уме.

— Ну, со вторым днём рождения тебя, — сказал я, подтащив стул поближе к кровати. Сел. — Чё, как в целом?

— Голова кружится, — пробормотал кучер. — Плывёт…

— Ничего, дальше океана не уплывёт. Помнишь, что было?

— П-помню… — Взгляд кучера затуманился. — На улицу ходил, по надобности. Ночь была. У самой двери он подошёл. Я-то думал, из ваших кто! В лицо ведь не знаю никого, да и не видать в темноте. А чужому тут — откуда взяться?

— Пригласил? — спросил Егор, стоящий у выхода.

— Пригласил… — понурив голову, признался кучер. — За порог шагнул, повернулся, а он мне в горло-то и вцепился. Помню, заорать успел. А потом — как будто водки перебрал, в глазах погасло всё.

— Ясно, — вздохнул Егор. — Винить некого.

— Ладно. — Я хлопнул кучера по колену и встал. — Ты давай, отлежись. Накормить тебя накормят. А потом езжай домой.

— Ваше сиятельство! — тут же вскинулся кучер. — А позвольте, я лучше тут, с вами останусь?

— Вот так номер, — удивился я. — Ты ж где-то там числишься? При градоправителе?

— Ничего. Как числюсь — так и отчислюсь. — Кучер даже приподнялся на локтях, тяжело дыша. — За карету дарёную с меня три шкуры спустят! Хоть и не я виноватый, а накажут-то всех, кто ответить не может. А я вам верой и правдой служить стану!

Я немного подумал и сказал:

— Жалованья пока положить не могу. Наследство только принял, дебет с кредитом нихрена не сходятся.

— Это ничего! Я на первых порах и за еду могу.

Н-да, видать, крепко градоправитель мужика достал.

— Ну, оставайся, коли так. Как на доходы выйдем — платить начну. Не забуду.

В общем и целом, кучер-то нужен. А то карета без шофёра — ну такое себе.

Я уже повернулся к кучеру спиной, намереваясь уходить, как вдруг он меня окликнул:

— Ваше сиятельство! Вот, кстати, насчёт этого самого кредебита…

Глава 22

Егор, который в экономических прогнозах ничем помочь не мог, свинтил собирать пацанов для рейда на колдуна. Плотник, явившийся через час, продолжил делать мне красиво. Захар шарашился по усадьбе. К Даниле — вернее, к Груне, — пришла повитуха. Тётка Наталья с Марусей отправились туда же, помогать.

А мы с Тихонычем заперлись у него в кабинете, где несчастный управляющий обхватил голову руками и сидел, являя собой изображение мировой скорби.

Дело было в том, что кучер, внезапно переобувшийся в мою пользу, когда его снаряжали на аферу с каретой, слышал разговор градоправителя и секретаря. В числе прочего там было сказано, что после того, как меня с позором поймают на взятке, на следующий день ко мне в имение явится кредитор.

Насколько я понял из сбивчивого бормотания кучера (который сам, откровенно говоря, понял не много), конечной целью этой многоходовочки было превращение меня в карманного охотника градоправителя. Дескать, одно его слово — я и из Ордена вылечу, и всего своего имения лишусь. А потому вынужден буду состоять при Абрамове и по его указке бить нечисть, на которую тот укажет, да ещё и долю с добычи засылать.

Мотивы градоправителя понять было можно. Твари городу досаждали то там, то сям, а охотников было мало. Да и те, что были, всё больше тянулись к Смоленску, затем — к Москве и Петербургу. В частности из Петербурга регулярно собирались рейды в то, что на сленге охотников называлось Пеклом. И, как ни грустно было мне это осознать, Пеклом в этом мире была, кажется, примерно вся Европа. Вот там твари жили вообще как у себя дома, а люди ютились в пещерах.

Русские охотники, разумеется, считали своим долгом спасти братьев по разуму от неминуемого вымирания. Однако дело это было небыстрое, нелёгкое, и требовало огромных человеческих ресурсов — которых тупо не хватало. Поэтому по сути на данном этапе Пекло было этаким сафари для самых крутых, прокачанных и удачливых охотников.

О том, что происходит за океаном, вообще доходили только жуткие слухи — что там якобы всё ещё хуже, чем в Европе. Откуда брались слухи — неизвестно,