та, в которой упоминается священный камень.

Киан выдохнул от удивления, и Блейк полностью повернулся ко мне с неподдельным голодом в глазах. Черт возьми, возможно, он нуждался в этом больше, чем я. Мы использовали эту легенду как угрозу все это чертово время, но никогда раньше не заходили так далеко, чтобы воплотить ее в жизнь.

— Ты хочешь заставить ее прикоснуться к Священному камню? — Спросил Киан, и его глаза загорелись от этой идеи.

— И на веки связать ее с нашими желаниями, — промурлыкал я.

Я не знал, почему мы трое проявили такой интерес к легендам племени «котари», которые когда-то жили на этой земле. И среди них было немало историй, которые можно было использовать в наших интересах, когда мы этого хотели. Но мы никогда раньше не использовали легенду о священном камне. Ту, в которой говорилось, что жертва, прикоснувшаяся к камню и поклявшаяся в верности Ночным Стражам, будет навсегда обязана выполнять их приказы. И если и была хоть одна девушка, которую я хотел бы видеть постоянно выполняющую мои приказы, то это определенно была моя собственная кукла Барби.

— В этой легенде говорится, что жертва должна захотеть сама, связать свою душу с Ночными Стражами, — сказал Киан, махнув рукой, как будто отметая эту идею. — Она бы никогда этого не сделала.

— Вот тут ты ошибаешься, — прошипел я, мой взгляд все еще был прикован к Татум, когда она наклонилась вперед, чтобы что-то записать. — Она поклянется в этом. Она, блядь, будет умолять об этом к тому времени, как я с ней закончу.

— Как? — Спросил Блейк, и его глаза загорелись от этой идеи.

— Мы сделаем ее жизнь невыносимой, если она не согласится, — промурлыкал я. — У нее не будет другого выбора, кроме как положить свою душу к нашим ногам.

— Ты действительно думаешь, что мы сможем заставить ее склониться перед нами? — Спросил Блейк.

— Я верю в это.

— Что ж, я поверю в это, когда увижу, — объявил Киан.

— Тогда будь готов увидеть это.

Киан фыркнул от смеха, и я улыбнулся, когда мой взгляд остался прикованным к нашей цели, нашему врагу, нашей Татум.

Она уже принадлежит Ночным Стражам.

Она просто еще не знает этого.

Этот день и так был самым длинным в моей жизни. И когда подошло время обеда, я поняла, что мне пора снова оказаться в обеденном зале. За исключением того, что на этот раз я собиралась быть готовой к тому, что Ночные Стражи устроят дерьмо. На самом деле, я собиралась заказать подарочную корзину с викингскими вкусностями, включая длинный меч и боевой рог для мистера Монро. Потому что, как бы сильно я не хотела возвращаться в класс или в эту чертову школу, если уж на то пошло, теперь я должна была поблагодарить его. Потому что теперь я увидела, как сильно я проникла под кожу этим трем мальчикам-демонам. Я чесалась от них, как от сыпи, для лечения которой требовалось нечто большее, чем курс антибиотиков.

Я здесь, и я остаюсь. Не по своей воле, но к черту все. С таким же успехом я могла бы максимально использовать единственное оружие, которое у меня было против них: я чертовски надоем им. И чем более вызывающей я была, тем больше они, казалось, злились.

По правде говоря, мой план, вероятно, был безумием. Травля Ночных Стражей сама по себе была экстремальным видом спорта. И я знала, что чем больше буду отталкивать их, тем больше ада они обрушат на меня. Но кланяться было не в моем характере. Я не была создана для того, чтобы сидеть у ног этих засранцев, которые думали, что им принадлежит весь мир. Я была создана, чтобы править ими.

Я не знала, избегала ли меня Мила или нет, но она не ждала меня в коридоре перед моими утренними занятиями, как в первый день. Это ранило сильнее, чем я хотела признать, но, когда я шла по обсаженной деревьями дорожке к столовой "Редвуд", я заметила, что она задержалась у двери. Она расчесывала пальцами гриву светло-каштановых волос, и когда заметила меня, ее глаза расширились. Я подумала, что она вот-вот убежит, но она сделала наоборот. Она бросилась ко мне, обхватила меня руками и прижала к своей груди.

Я была так ошеломлена, что мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, что нужно обнять ее в ответ.

— Ты в порядке? — Спросила она, и мое сердце растаяло от ее слов. Жесткость, которую я предлагала миру все утро, смягчилась, и я попыталась не упасть в яму боли внутри себя. Она беспокоилась. Вероятно, она была единственной во всей школе, кто это сделал.

— Я в порядке, — пообещала я.

— Я не разбрасывала свое рагу, — сказала она, шмыгнув носом, отступая назад со слезами на глазах. У меня никогда не было близкой подруги, кроме моей сестры, но мне всегда было интересно, на что это будет похоже. В прошлых школах меня тянуло к мальчикам. Папа сказал, это потому, что мама ушла, когда я была маленькой, и мне никогда не нужен был никто, кроме Джесс, моей лучшей подруги. Он также сказал, что из-за него я была больше похожа на мальчика-сорванца. Но это было не совсем правдой. Конечно, то, что моя мама бросила нас, наложило на меня отпечаток. Но то, что меня воспитывал мужчина, не сделало меня менее женственной. Я была такая, как есть, по тысяче причин. Некоторые из них из-за нее, большинство — нет. На самом деле это было забавно, она, вероятно, думала, что уход будет означать, что она не имеет никакого влияния на мою жизнь. Но отсутствие кого-то было влиянием. Отказ от дочерей трехлетнего и шестилетнего возраста, а также мужа-трудоголика должно было оказать влияние. Но она никогда не узнала бы об этом.

— Спасибо тебе, Мила, — выдохнула я, сжимая ее руку.

Ее глаза заблестели, когда она взяла себя в руки и оглянулась через плечо, как будто ожидала, что кто-то будет у нее за спиной. Меня разозлило, что она испугалась из-за трех какашек. Я видела, что она была жесткой, но, возможно, раньше в ее словах был смысл. Ночным Стражам не нравилось, когда с ними связывались, каким бы сильным ты не был.

— Я не собираюсь говорить, что я тебе это говорила, — сказала она, выдавив улыбку, и я издала сухой смешок.

— Если когда-то и было время, когда это должно было произойти, то оно настало. Но я не собираюсь говорить, что сожалею об