Работать было интересно, но неудобно – изобилие лиц старше тебя званием, которых положено приветствовать. У нас к этому относились проще, без четкого следования букве устава. Поскольку своих офицеров не было видно, я обнаглел и стал игнорировать всех, кто младше лейтенанта или старлея. Рассчитывал я лишь на незнание пехотой наших знаков различия. Она оправдала мое доверие и в них не разобралась. Вот так – не постараешься, так будет лишняя морока. На Пенае мы сидели два дня, а потом вернулись обратно под Геленджик. Приезжали и уезжали на машине в темное время суток. Шоссе к нашему переднему краю немцами наблюдается и обстреливается. С увеличением Малой земли немецким корректировщикам стало жить тяжелее, но есть еще откуда наблюдать за нами.

Когда мы вернулись, то застали начало и нашей подготовки, причем не просто так, чтобы служба тихо не текла и медом не казалась, а десантной. Так что в десант пойдет не только этот полк, что сидит на Пенае, а и мы. Что-то затевается серьезное. Ее немного, и десант сравнится с Озерейским или Феодосийским, хотя бы для начала.

Нас пополнили, и кого же поставили обучать салажат? Долго гадать не надо. Вот и отрабатывай, Андрей Винников, свою третью нашивку. Рассказывай молодежи, с какой стороны в автомат диск вставляется. Ладно хоть, не гранатами – этим занялся сам командир отделения, – и то легче. А салажата все так же приходят недоученными, как это было в начале года.

Кто-то в тылу зря паек кушает и денежное довольствие получает. Ну, ладно уж, на тыловом пайке салажата получаются прогонистые, оттого в корабельных люках не застрянут, но винтовку-то они там освоить могут?! Сегодня один вот, по фамилии Шадрин, рассказал мне, что обойму из винтовки доставать не надо, она сама выпадет через окно внизу ствольной коробки. Я ему предложил найти это окно и показать его всем. Паренек добросовестно искал и, конечно, не нашел. Это кто же юному герою рассказал про винтовку Манлихера? Естественно, отец, который повоевал с какими-то бандами в двадцать первом. С их семьей все понятно, но это получается, что на допризывной подготовке школьнику Егору Шадрину ни… черта не преподали, а после призыва в тылу еще меньше? Мрак и туман!

А теперь надо пояснять, что Егор перепутал бывшую австрийскую винтовку с советской, а оттого теперь ему надо дополнительно заниматься, потому как, раз так, то он может попутать не только винтовки, но и патроны.

Ладно, с юными дарованиями понятно, но вот получится ли в самоволку сходить, поглядеть на мирную жизнь прифронтового города? Будем стараться. А может, комбриг Потапов и так будет отпускать в увольнительную, хотя бы ветеранов? Или у него сейчас много дел и не до этого?

Как оказалось, начальство все же об этом подумало и стало отпускать в увольнительную. Естественно, были и герои, которым запреты нипочем. Да, от некоторых героев и немцам несладко, и нам несладко тоже. Так что в увольнительную я сходил всего раз, да еще раз в качестве патруля. Можно считать это облегченным вариантом увольнения, правда, вина не примешь, да и много с девушками не поболтаешь – служба зовет.

Чего еще просить за две недели спокойной жизни? А ее столько и было, потому как десятого сентября началась Новороссийская десантная операция.

В десант шло много народу: батальон куниковцев, пограничники, тот самый полк с Пеная и наша бригада. И большая часть высаживалась прямо в порт.

Правда, наш батальон в первом эшелоне не высаживался. Его должны были высадить уже потом, развивать успех. А получилось совсем не так.

Десантная операция – это очень прихотливая вещь, и все в ней может пойти совсем не так. Как это пошло в феврале: десант Куникова в самое логово прошел удачно, потеряв при высадке одного или двух убитых, при высадке в Озерейке – ну, сами знаете что. И кто бы догадался заранее, что куниковцы не погибнут героически еще в первом броске, а так удачно сыграют! Вот такие бывают демонстративные десанты.

Утренний артиллерийский удар по немцам, что прозвучал десятого сентября, был слышен даже в Геленджике. Приятно было слышать такую музыку и думать, как взлетают на воздух дзоты, рушатся занятые немцами здания, сметаются заграждения из колючки. И хотелось, чтобы результат был получше, чем в ночь на четвертое февраля. Ну да, там не только пушки, но и гаубицы с минометами, достанут и за домами и горками. Хотелось надеяться, что все батареи засечены и пристреляны, а теперь их просто разнесут в клочья.

Но опыт мешает этому поверить до конца. Сколько раз по мне стреляла немецкая артиллерия и минометы? Много, а ранения у меня от осколков – это царапины.

Ладно, будем ждать, когда вернутся катера, хоть что-то сможем понять, как идет дело. Огонь артиллерии был слышен весь день, хоть и значительно слабее, чем утренняя артподготовка. Да, два батальона пошли, а мы сидим и ждем. А что ждет нас? И который раз перебираешь снаряжение, пристраиваешь его так и этак, хотя лучше не становится. Ага, а начальство мне на предложение сделать эдакий тактический жилет ничего не ответило? Да, промолчало. А чего я не повторил обращение? Понятно, отчего – не до того было. То киркой махаешь, то хочешь минометчиков врага их же минометом забить, аки мамонтов, то еще чем-то занят. Непорядок. Ладно, после Новороссийска напомню, что я еще не забыл о этом, и ответить точно будет надо.

А пока меня одолело педагогическое рвение – а ну-ка, салажата, снимите сапоги и покажите, как у вас портянки намотаны? Ну, так я и думал, у трех – кое-как. Пока по расположению шастаешь, так и ничего, а вот подольше – быть пузырям. И ранам на их месте.

Трепещите, салаги! Старшине первой статьи делать нечего, а потому он вас начнет угнетать! Берегись, стриженые!

Потом был второй акт драмы – я добрался и до их снаряжения. Впрочем, времени на это ушло много, но до заката не хватило. Катера уже вернулись из Новороссийска, так что я выпросил у отделенного Константинова бинокль и поглядел на них.

Мрачное зрелище. На корпусах подпалины, вот этот «охотник» сильно сел носом. И видны следы заделки пробоин всем, чем получилось. У этого перебиты стекла в иллюминаторах. Но вроде как «охотников» не хватает только двух. И те, может, чапают самым малым сюда, чинясь на ходу. Стоянка катеров-тральщиков мне не видна.

Значит, на нас хватит катеров, особенно если ремонтники постараются. Куда же точно нас высадят? Порт большой, и за молами пространства хватает. Да и сами молы по километру длиной… Размеры самого порта 1,4 мили на 0,8 миль и причалов до черта. Так в них и запутаться недолго. Кстати, я лично во всех этих пристанях не разбираюсь, знаю лишь из старых Каботажную. Может, и Цементный пирс в это время на том же месте, а далее – темный лес. А никто картами и планами не снабдил, так что высадят на какую-то Старопассажирскую, а нужно на Импортную, а вот поди разберись, где ты. Ладно, будем как-то ориентироваться по элеватору, горам и цементным заводам.

Я снова начал заниматься своим снаряжением. Взял с пояса чехол с лопаткой и решил, что это лишний груз. Ну да, в здешнем грунте лопатка только в некоторых местах пригодна, а сейчас где ей покопаешь? На улицах города или в порту? Пожалуй, что лишняя. Может, оставить – вдруг кому-то по шее пригодится дать? Нет, не возьму. Вот еще б не брал противотанковую гранату, помня наш случай с домиком, но все же может немецкий танк встретиться, а его лимонкой не возьмешь. Кстати, и лимонок-то нет, выдали отчего-то одни РГ-42, которые с чьей-то легкой руки называют «сталинградками».