распалял, словно огнём, остывшую за ночь твердь материи его организма.

Выскочив из-под душа, он докрасна растёрся полотенцем и, быстро одевшись, запихивая в рот на ходу бутерброд, запрыгал по лестнице вниз к машине. Однако на первом этаже едва не споткнулся: лениво беседуя с дежурным, у стойки поджидал его крепыш, запомнившийся по встрече у пивной. Не моргнув глазом, Турин прошёл мимо, но в тамбуре приостановился у самых дверей и зло зашипел нагнавшему его посыльному:

— Вы что, с ума посходили?! Условились же с Тимохой о месте встречи? Или случилось что?

— Случилось, да не по нашей вине, Василий Евлампиевич, — подморгнул тот странно, помолчал, будто раздумывал, как лучше приподнести неприятное известие, но тут хлопнула входная дверь и мимо них. смеясь, пробежала веселящаяся пара; проводив ее подозрительным взглядом, крепыш выпалил:

— Хвостик за вами приметили.

— Хвостик?

— Уж и не знаю, как поделикатнее… — скорчил вор физиономию. — Нас, извиняюсь, мусора, легавые, наседки[28] пасут, а за вами кто приглядывает?

— Бульдоги из ГПУ, — хмуро пошутил Турин.

— Господь с вами!

— Толком-то чего, говори?

— Прицепился вчерась к вам вёрткий интеллигентик. С бородкой, пенсне на носу, а из себя калеку корчил — клюшку из руки не выпускал.

— В тех клюшках пику обычно прячут, — насторожился Турин.

— Знамо дело. Но когда наших учуял за своей спиной, дёру дал и про клюшку забыл. Зайцем выпрыгнул из капкана.

— С бородкой и в пенсне?

— С тёмными стёклами.

— Видел и я такого.

— У здания совещания к вам прицепился, когда оно закончилось.

— И как же вы его упустили? — казалось, Турина не смутила и не напугала весть, досадовал он на то, что не пойман соглядатай.

— С трамвая ночью на остановке вы вывалились, за гражданином приметным проследовали, а хвост — за вами. Наши орлы переждали, народу поменьше стало, нашим бы ещё тормознуться, а они затеяли брать его в первом переулке.

— Значит, спугнули… А ведь хвост этот многое должен знать. И сам он, как личность, очень даже большой интерес представляет!

— Наша вина.

— Черти бестолковые! — выругался Турин вгорячах. — Вот и исправляйте! Плохую весть ты мне принёс, ох плохую!.. На Востоке султан за подобное язык вырезал. Слыхал?

— Что ж теперь?.. А лучше б, если смолчали?

— Феодализмом заниматься не стану, однако Кольчуге передай, чтоб снял бульдога с моего хвоста, но он мне живым нужен. Завтра такая возможность может представиться. Этот гад так просто не успокоится, но сегодня у вас отгул, сегодня я на личном транспорте, ему меня не догнать. Понял?

— Я эту сволочь своими бы руками!..

— Живым, только живым! Пусть Кольчуга постарается. А сейчас задержись здесь, пока меня увезут. Ни к чему, чтоб местные сыскари нас рядышком видели. Итак ты нарисовался.

— Вы про керюху? — кивнул посыльный в сторону дежурного за стенкой. — Этот наш, его опасаться не надо. Он здесь при вас теперь будет.

— Караулит, значит?

— Бережёного бог бережёт.

— Ну-ну, — похлопал Турин по плечу крепыша. — А за актрисой приглядываете, как просил?

— Сам Тимоха глаз не спускает.

— Вон он где, — хмыкнул Турин. — Передавай привет.

И он выбежал на улицу. Шофёр покуривал у автомобиля, но тут же притушил окурок каблуком, ловко отворил дверцу на заднее сиденье.

— Как звать? — здороваясь, улыбнулся Турин.

— Володя.

— Невелик твой пассажир, Володя, дай-ка я рядом с тобой примощусь, — попытался было Турин перебраться на переднее сиденье.

— Не положено, Василий Евлампиевич. — Шофёра словно подменили, он сухо добавил: — Шорохов приказал. Нам рядись не рядись, а и срисуют не большая беда. А вы гость. Вас велено беречь от неприятностей.

«Если б знал Шорохов про вчерашний хвост… — сжался Турин, — да про моих здешних братков-помощников!..»

— Куда ехать, знаешь? — подмигнул он шофёру.

— С актрисы велено начать.

— Верно. Этой встречи я как раз больше всего дожидаюсь.

— Мы мигом. — Молодцевато крутанув руль, шофёр рванул автомобиль с места в карьер.

Когда остановились у неприметного домика в общем неказистом ряду таких же строений, Турин не спешил покидать машину, поджидая Тимоху. Должен же был тот объявиться или дать знать о себе каким-то другим скрытым способом. Однако не дождался, вместо него на порог вышла старушка простоволосая, с вязаным платком на плечах.

— Вам не Аграфену свет Валериановну? — спросила она, испуганно оглядываясь.

— Стравинскую, — кивнул Турин, подошёл поближе, улыбнулся, раскрыл перед ней удостоверение. — Наши товарищи встречались с ней по поводу известных событий, но возникла ещё одна надобность.

Удостоверение произвело впечатление, старушка сжалась вся, и, не подхвати её вовремя Турин, не обошлось бы без хлопот.

— А Глашеньку, мил человек, только что я проводила, — подняла она испуганные глаза. — Сиднем целыми днями сидела, шагу из дома не ступала, как велено было. А с час назад иль поболе мальчонка с запиской прибёг. Засобиралась она и велела ждать к обеду.

— Записка? Что там было сказано? — Турина прострелила старая болезнь: от таких известий каждый раз его поясницу словно продувало насквозь, будь он хоть в самой что ни есть тёплой комнате.

— Да я ж и не видела, милок. Но обрадовалась она, всплакнула даже, что кончились её муки. В церковь поехала. Тут недалеко трамваем. На кладбище церковь-то у нас.

— Вы ничего не путаете? — напрягся Турин. — Чему радоваться, если на кладбище ехать?

— Так поймали вроде убийцу? — всплеснула старушка руками. — Аль вам не знать? Вот и переберётся она от меня к себе на квартирку. Поэтому и радовалась, а всплакнулось ей по покойнице, молода та была и смерть приняла неизвестно за что…

— В церковь свечки ставить поехала?.. — с трудом старался переварить известие Турин. — Или ещё зачем?

— Вот те раз, прости меня Господи! — запричитала старушка, начиная сердиться. — Запиской туда её вызвали, сколь повторять.

— Запиской?

— Я ж час твержу — мальчонка прибёг, она и собралась. Враз оделась, будто только и ждала этого.

— Насчёт похорон, может быть?

— Вот уж не знаю, только на похороны так не торопятся.

— Знаешь, где здесь кладбище? — развернулся Турин к шофёру, чувствуя, что добиться большего ему не удастся.

— Да вмиг, — кивнул тот, заводя двигатель, — вдоль трамвайного пути, конечно, добираться не скоро. Часа полтора кружить да на горки взбираться, а мы короче дорожку отыщем.

Пока, петляя, мчались по тихим улочкам, несколько раз переезжая рельсы, Турин обдумывал своё.

Из сообщений Шорохова следовало: опечатали агенты квартиру, где нашли покойную, по той причине, что хозяйка её, актриса Аграфена Стравинская, перепугавшись, временно отказалась там жить, дожидаясь похорон. Ничего необычного в этом Шорохов, да и сам Турин не находили: актриса — пожилая женщина, какая блажь не придёт ей в голову? К тому же проживала одна, в