идиллия. Два часа дня, самая жара, суббота. Почему бы и не погулять? Когда же ко мне придет Ольга, я уже подыхаю от безделья в этом морге. Обычно, когда мне скучно, я либо ем, либо делаю физические упражнения. Очень важно выработать такую привычку, чтобы время не пропадало зря, особенно с моей ленью.

Я раскрыла пакет с фруктами, который Ольга притащила вчера, съела банан, апельсин, внушительное яблоко, но все равно оставалось еще слишком много времени до процедур. И тогда я решила покачать пресс. Пофигу, что этим я могу сбить дыхание и растревожить подзажившие легкие, надо держать себя в форме, даже если лежишь в больнице – я тут уже жирком заплывать начала, а ведь и так далеко не худенькая. Валера говорит, что у меня «есть, за что подержаться», но даже это не погасило мои комплексы.

Я свернула одеяло вдвое, положила на пол, чтобы не было больно копчику, легла, закинув ноги на железную перекладину больничной койки, положила руки за голову и довольно резко начала жим. Двадцать подъемов уже были за плечами, когда, откинувшись на спину в очередной раз, я заметила, что дверь в палату открыта, и женская фигура в белом стоит в проеме вверх ногами.

– Здрасьте, – недовольно поздоровалась я, подтягиваясь к коленям, – что-то хотели?

– К Вам пришли, – сказала медсестра.

– Я никого не жду. Кто там?

– Мужчина какой-то. С большим пакетом.

– Не пускайте, – заявила я. До полтинника оставалось всего десять подходов.

– Не пустят – я сам войду, – снова картинка вверх ногами: мужчина делает шаг в палату, решительно отодвигает смущенную девушку в белом халате в сторону от прохода и замирает, увидев, что я продолжаю отжиматься, не обращая на него, красавца, никакого внимания.

Он был в белых кроссовках, джинсовых бриджах до колена с дебильными подворотами, коричневой футболке с логотипом «Metallica» – огромной, как парус, скрывающей его пивной живот, и с небольшой сумкой на лямке через плечо. Свободная одежда открывала темные волосы на руках-хлыстах и длинных ногах. На жилистых запястьях, как всегда, фенечки, на пальцах – серебряно-черные кольца с черепами, на короткой крепкой шее – деревянные кресты вперемежку с цепочками – что-то поверх футболки, что-то под ней. Загорел, да плюс еще от уличной жары разгорячился – влажные волосы прилипли к вискам, шее, лбу; лоснящаяся от пота кожа на открытых участках тела была матово-бронзовой. Интересно, подумала я, осматривая его в очередной раз, почему он в таком возрасте продолжает одеваться, будто ему двадцать? Это, конечно, его не портит, но как-то несерьезно.

– Можете идти, – заявил он и красноречиво посмотрел на дверь, а сам прошел, поставил свой пакет на тумбочку и сел на скрипучий стул. Бедная медсестра обиделась и вышла, даже не сказав, что время посещения начинается с четырех вечера. Мужчине с такой неординарной, притягивающей внешностью вряд ли захочется перечить. Кому-то, кроме меня.

– Сейчас посещение запрещено, – вместо нее заявила я, сделав последний подъем и распластавшись по полу в позе звезды. – Вы чего это обо мне вдруг вспомнили?

Меня действительно удивил его приход – за все время, что я лежала здесь, а это почти месяц, он ни разу меня не навестил. А теперь – приперся. Как говорится, нарисовался – хер сотрешь.

– Я о Вас и не забывал. Вы моя подопечная. Просто Вы ясно дали понять, что пока не хотите меня видеть. После той истории, ну, с родителями. Как, кстати, дела?

– Все нормально, – застилая одеяло, ответила я. – Все охренеть как нормально. Я скоро сдохну в этом гробу. Мне нужен свежий воздух.

– Так в чем проблема? Идемте.

– Меня не выпустят. Не положено.

Он посмотрел на меня в упор, приподняв одну бровь.

– Вас это когда-нибудь останавливало?

Я взглянула на него в замешательстве, сама не понимая, почему до сих пор сижу здесь.

– Как понял лично я, правила – это вообще не для Вас.

– Так и есть, – задумчиво протянула я.

– Тем более, Вы почти здоровы, как я вижу. Ни разу не кашлянули, пока говорили со мной. Да и пресс Вы… хм… качали вполне бодро. Значит, дыхание в норме.

– В норме, – заверила я и заметила, что он немного смутился.

– По правде говоря, Вы снова меня удивили. Это был самый неожиданный вид, в котором я мог застать Вас в больничной палате.

– Надо держать себя в форме. Особенно здесь.

– Это правильно. Так что, идемте? Поговорим заодно. О нашем проекте.

Когда он был рядом, я не замечала своего волнения, но стоило ему выйти из палаты, поняла – полный пиздец.

Перед комиссией не было так страшно, как сейчас. Как сохранить спокойствие, прогуливаясь с ним? Как не ляпнуть лишнего? Второпях я переоделась в свой серый спортивный костюм, который привезли мне родители по моей настойчивой просьбе, обула кроссовки, сунула сотовый в карман на заднице и вышла из палаты – Довлатов ждал меня у двери, сложив большие руки на груди.

– Все нормально, я договорился о недолгой прогулке, – доложил он, отрывая спину от стены и следуя за мной к выходу.

– Уже успели?

– А что успевать, медсестра сама ко мне подлетела, как только я вышел, – серьезно ответил он, будто совсем не понимал, почему так произошло.

– Ну, понятно, – усмехнулась я, толкая входную дверь.

– Что же Вам понятно? – еще более серьезно уточнил мужчина.

– Ничего, – улыбнулась я, подставляя лицо и тело солнечным лучам. – Как чудесно. Я мечтала об этом. А додумалась сделать только тогда, когда Вы пришли.

Мы двинулись по дорожке, уводящей в прибольничный сквер, тот самый, который прекрасно обозревался из моего окна. Шли в полуметре друг от друга – такую дистанцию выбрала я, а Довлатов и не собирался ее сокращать, ему и так было нормально.

Нет, все же он ничего ко мне не чувствует. Обидно. Но всю печаль мгновенно выжигает яркий, теплый солнечный свет, закрашивает зелень листвы и сдувает шепот прохладного ветерка. Я стараюсь не думать о том, что рядом со мной идет мужчина, которого я люблю, но который ко мне ничего не испытывает, да и в принципе не может. Шаги у Довлатова были большие, как два моих, но он старался идти медленнее, чтобы оставаться наравне и разговаривать. Мы не смотрели друг на друга: я глядела строго вперед, а он – даже не знаю. Но точно не на меня.

– Яна, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но стоит уже хотя бы задуматься о теме доклада.

– Лермонтов, – неожиданно для себя самой произнесла я с глубокой нежностью. – Несомненно, это будет Лермонтов.

– Что