потерявшую на пожаре ребенка, а корреспондент пытается взять у нее интервью. Значит, не следует раскладывать духовность по полочкам, разбирать ее на составные части? Наведите объектив на Духа Святого — и Он скроется?

Буду честен: в моем личном опыте ярких, зрелищных проявлений Божьего присутствия почти нет. Зачастую окружающие усматривали в этом серьезный недостаток и молились, чтобы Святой Дух снизошел и на меня. А мне бывало очень неуютно. Однажды я наблюдал, как в кабинете для музыкальных занятий два ревностных семинариста пытались изгнать бесов из моего брата. Свидетелем таких событий я становился редко. Но до сих пор, слыша, как в некоторых церквях молящиеся издают животные звуки или неудержимо хохочут, я вновь ощущаю неловкость, которую испытал во время выступления хора в Чикагском культурном центре или при попытке изгнания нечистых духов[24].

На богослужениях я никогда не говорил на языках и не лаял. В отличие от Мартина Лютера Кинга, меня никогда не охватывал духовный экстаз. В чем тут дело? В моих застарелых комплексах и боязни потерять контроль над собой? В духовной ущербности? В неизбывном рационализме? Не знаю. Знаю лишь, что новозаветные авторы постоянно говорят о «Духе Христовом», а фразы «в Духе» и «во Христе» для них почти взаимозаменяемы. Поэтому, когда я хочу представить себе Духа Божия — да, я понимаю, что здесь есть противоречие, — я обращаюсь ко Христу, к Сыну Человеческому, в Котором незримое обретает видимый Лик. На Тайной Вечере Иисус сказал ученикам:

«Утешитель же Дух Святой, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин 14:26). Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам

(Ин 16:14)

Благодаря земной жизни Спасителя мы имеем яркое представление о том, что такое человек, живущий в подлинном богообщении. «Плоды Духа» — это те качества, которые были присущи Иисусу. И Он обещал пребывать в нас, чтобы мы становились такими же, как Он.

***

Если задаться вопросом, как и каким образом действует во мне Дух Божий, ответ на него мы опять найдем во Христе.

Однажды я читал отчет о психиатрическом исследовании. Было изучено поведение двадцати пяти жителей Запада (в том числе тринадцати миссионеров), которые при Мао Цзэдуне попали в китайский застенок. Им всячески промывали мозги: тюремщики принялись искоренять все неверные идеи, вбитые в головы миссионеров империалистами и капиталистами. Для пущего переубеждения использовались пытки. Несчастным связывали руки за спиной, ноги сковывали цепью, их заставляли стоять так целыми днями, а то и неделями, без сна. В это время китайские сокамерники внушали им «правильные мысли». После пыток заключенным задавали проверочные вопросы. Если ответ был «неверным», их избивали. У пленников оказалась сильная воля, но все–таки — правда, спустя целых три года, — они сломались. Все они признали себя виновными и подписали признания. Большинство стали помогать обработке новых узников. Когда их освободили и депортировали на Родину, они поначалу казались растерянными, смущенными, абсолютно не понимающими, во что теперь верить. И все же, придя в себя, практически все (за исключением двух–трех человек) отвергли пропаганду своих мучителей, навязанную им насильно.

Иисус никогда и никому не промывал мозги, а тем более не прибегал к насилию. Напротив, Он объяснил цену ученичества предельно честно и реалистично: «Возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк 8:34). Христос не навязывал Себя людям и всегда оставлял им свободу выбора, вплоть до права отвергнуть Себя. Так и перемены, которые Бог производит в человеке, — это следствие не внешнего принуждения, а внутреннего действия Святого Духа, Который зовет нас к новой жизни и преображает изнутри. Еще раз обратим внимание на разные смыслы слова «параклит», которым именуется Дух в Новом Завете: Утешитель, Помощник, Советчик, Вдохновитель. Все они предполагают, что перемены — дело внутреннее, небыстрое, которое осуществляется при добровольном участии человека и сопровождается многими взлетами и падениями[25].

Рассмотрев разные названия Духа в греческом оригинале, а также возможности их перевода, видный богослов Джеймс Хьюстон заметил, что все они, по сути, означают — «друг». А подлинный друг всегда обо мне печется. И ради моего же блага Дух Святой — именно как друг — проявляет решительность, напоминая мне о необходимости меняться. Бог знает меня изнутри и указывает на недостатки, которые я предпочел бы не замечать. Вместе с тем, когда мне пусто, одиноко и тоскливо, Дух утешает, прогоняет грусть и страх. Он вдохновляет меня на благие поступки. Но прежде всего Он напоминает о Божьей любви. Действительно, само Его присутствие — залог того, что по милости Божьей я являюсь наследником Царства, возлюбленным Божьим чадом.

Христианский психолог Лэрри Крабб отмечает, что при решении проблем мы, христиане, часто даем друг другу один из двух советов: «делай то, что правильно» или «исправь то, что неправильно». Нельзя сказать, что эти советы неразумны. Но Новый Завет предлагает нам иной подход: «Развивайся! Расти! Дай свободу тому благому, что в тебе есть!» Благ же Дух Святой, Который живет в нас и располагает неиссякаемыми Божьими ресурсами.

Иногда упоминания о Святом Духе вызывают смущение и даже опасения, и в этом есть нечто парадоксальное. Люди боятся Утешителя! Честно сказать, иногда мне и самому хочется зримого знака Его присутствия — экстаза, чудесных ответов на молитву, исцелений и воскрешений. Но Дух ведет меня к поставленной Богом цели — к исцелению моего падшего «я» — медленному и постепенному.

Не так давно, затеяв писать эту книгу, я принял участие в одном семинаре. Руководитель сказал, что проводит такие семинары по нескольку раз в год, и ни разу не было случая, чтобы за четыре дня занятий Бог не заговорил с участниками. Мы должны были хранить безмолвие, читать то, что посоветовал руководитель, и молиться не менее четырех часов в день. Должен признаться, скепсиса у меня было немало: я затратил месяцы на книгу, посвященную молчанию Бога. И ожидания, соответственно, у меня были такие: сначала день скуки и неприкаянности, потом день сопротивления, потом, возможно, нечто вроде голоса Божьего, но неизвестно в какой форме. Все же я решил попробовать: пусть будет, как будет.

К моему величайшему изумлению, Бог начал говорить со мной сразу. В первый же день, сидя на замшелом камне в ближнем лесу, я прислушался — и начал записывать в дневнике, что мог бы сказать мне Бог, если бы задумал указать мне духовный «план действий» на оставшуюся жизнь. И чем больше я