Он очень хотел есть. Сегодня выдался суматошный день, всем сразу понадобилось много отчетов и почему-то именно от него. И он просидел в кабинете без обеда весь день, заглушая дикий голод жидким растворимым кофе и сухарями с изюмом. Утешал себя тем, что вынужденное голодание на пользу его расплывшейся талии, и терпел. Но в ужине – горячем, сытном, аппетитном – Худяков Иван Сергеевич отказать себе не мог. Поэтому после службы сразу заехал в любимую кулинарию, где работала любимая продавщица Нина, всегда оставлявшая ему что-нибудь вкусненькое и свеженькое. Набрал там полуфабрикатов, позубоскалил с Ниной, пообещав как-нибудь вывезти ее за город на рыбалку. И поспешил домой.

Из пакета на стол легли семь большущих бифштексов, пакет с наструганной соломкой свежей, незамороженной, картошкой, салат из свеклы с чесноком и грецкими орехами, буханка «Бородинского», бутылка молока, связка диетических баранок и… коробочка с пирожными «корзинка». Ну, не смог он устоять, заехав после кулинарии в магазин за хлебом и молоком. Пирожные под прозрачным пластиком упаковки алели консервированными ягодками в желе. Он не устоял. Но твердо обещал себе из четырех съесть всего одно, а остальные как-нибудь потом. Завтра, послезавтра.

Худяков проворно спрятал от себя коробочку с пирожными в холодильник. Молоко туда же. «Бородинский» отправился в хлебницу – старомодную, деревянную, с матрешками по выпуклой крышке. На газ сразу две сковородки, щедро масла. И пошла готовка.

Под алчное урчание голодного желудка и методичное мурлыкание странной мелодии Худяков мешал картошку в сковороде, ворочал с боку на бок рубленые бифштексы и запретно мечтал о полнотелой молодухе Нине из кулинарии.

Может, правда свозить ее куда-нибудь на рыбалку в ближайшие выходные? Поставить палатку, закинуть удочки, на мангале пожарить мяса, рыбки, если поймается. Выпить по сто граммов. Потом увлечь Нину в палатку, потискать там. Ну, а если она будет сговорчивой, то можно и понаглеть. Она вроде сама ему навязывается. Чего он? Сколько лет один после неожиданной смерти жены.

Еда сготовилась. Худяков выключил газ. Выложил румяные бифштексы на тарелку, картошку вывалил в глубокую, под первое, тарелку. Сел за стол, взял в руки вилку, пододвинул салат поближе и…

И кто-то зазвонил в его дверь.

– Ну что ты будешь делать? – чуть не заплакал Иван Сергеевич. – Как назло!

Он затих, размышляя – открывать или нет? Машину поставил далеко от дома, потому что места не было. Вычислить его по машине нельзя. Света он пока не зажигал, день световой стал длиннее. Может, затихнуть? Не открывать? Если это сосед с третьего этажа, Стас – партнер по шахматам и пиву, он уйдет через минуту. Если случайные люди, ему вообще дела нет никакого до них. По работе если, то позвонили бы по телефону. Но если это Вера Ивановна – председатель их жилищной конторы, – то дело труба. Она печень вынет, станет звонить! Она не уйдет ни за что, пока его из дома не вытащит. Потому что он представитель органов правопорядка. Потому что он обязан разбираться в любом происшествии в их дворе. А двор из четырех домов! И случалось там что-нибудь через день. Что-нибудь, на взгляд Веры Ивановны, очень странное и преступное.

– Сергеевич! Открывай! Я знаю, что ты дома! – заорала Вера Ивановна с лестничной клетки. – Я не уйду! Дело срочное!

– Тьфу ты, зараза! – выругался Худяков, откусил половину бифштекса, нанизав его на вилку, швырнул тут же на тарелку оставшуюся половинку и пошел в прихожую.

Выглянул в глазок, прежде чем открыть. Странно. Вера Ивановна гарцевала перед его дверью не одна. С ней была женщина средних лет, прилично одетая. И молодой мужик, напоминающий ему гламурного педика. Зеленые в стразах джинсы, малиновая курточка до пупка, серьги в ушах и белокурый кокон волос на симпатичной башке.

– В чем дело? – сердито поинтересовался Худяков, распахнув дверь.

Женщина осталась стоять на месте с опущенными вдоль светлого плаща руками. Гламурный отпрыгнул от него, как от ископаемого ящера, сморщившись на его майку и штаны с растянутой резинкой где-то под животом. Вера Ивановна сразу подбоченилась, потянула носом.

– Котлетки трескаешь, Сергеевич? – улыбнулась она хищно. – Это хорошо.

– С вами потрескаешь, – буркнул он и глянул строго на женщину. – Что случилось?

– У нас с соседом проблема, – чуть кивнула она черноволосой головой, аккуратно причесанной, в сторону гламурного, привалившегося к стене.

– Что не поделили?

– У них воняет! – брякнула Вера Ивановна.

– Что-ооо? – он поперхнулся бифштексом, который продолжал дожевывать. – Где воняет? Что воняет? Кто-то из вас мусор не выносит, что ли?

И такое бывало. И с этим приходилось разбираться участковому Худякову после визитов Веры Ивановны.

– Воняет из соседней квартиры, которая расположена на одной лестничной клетке с нами. – Темноволосая, аккуратно причесанная головка качнулась в сторону гламурного, который продолжал неприязненно пялиться на его домашнюю одежду.

– Значит, оттуда кто-то не выносит мусор? – уточнил еще раз Худяков.

Но в животе вдруг сделалось холодно. Эта миловидная женщина в светлом плаще не пришла бы к нему из-за мешка мусора. Что-то похуже, видимо, стряслось в соседней с ней квартире.

– Вы звонили в соседнюю дверь? – спросил он с надеждой, что там просто-напросто скандал между соседями.

– Никто не открывает уж несколько дней. Вонь стала просто невыносимой. Простите… – виновато посмотрела на него женщина, понимая, что портит ему аппетит. – Там проживает квартирант. Зовут его Саша. Он раньше часто встречался мне на лестнице, в лифте, деньги иногда просил разменять. Приветливый такой, хороший мужчина. А тут его нет несколько дней. И воняет. Простите…

– Сдох там кто-то, – вдруг изрек гламурный. – Может, Шура и сдох?

– Может, он все же съехал и забыл вынести мусор? – с угасающей надеждой снова предположил Худяков.

– Мусор так не воняет, Сергеевич, – вздохнула Вера Ивановна. – Мертвечиной несет за версту. Я что-что, а этой вони ни с чем не перепутаю. Довелось один раз на дачах мертвого бомжа найти, прости господи! На всю жизнь запомнила. Трупом воняет, Сергеевич, так что собирайся. Надо дверь вскрывать.

– А чего сразу вскрывать? Хозяевам звонили?

– Хозяин сам помер недавно, разве не слыхал? Лев Дворов? Его убили будто бы. Квартира за ним числится. А квартировал у него Сомов Александр Сергеевич, сорока лет от роду, без определенного рода занятий, но тихий мужик, нормальный. Даже на уборку территории всегда выходил. Вот и думай, Сергеевич… Мешок там с мусором, или кто-то квартиранта следом за хозяином отправил?..

Саня сказал Лизе, что уезжает по делам.

– Каким делам? – сразу сощурила она подозрительно свои прелестные глазки. – Это что-то с Настей Дворовой связано?! Да? Ты же обещал, Саша! Ты же…