Теперь все изменилось — и мы могли закрыть коридор силы звезды Ширк. Терминал выделил нам энергию и выдал санкцию на весь процесс.

Если рассматривать это как зрелище, чисто эстетически, то грозная суть пропадает, все выглядит феерией цвета, чем-то вроде усложненной версии фигур Лиссажу, посреди молниеносно меняющихся картин силовых потоков. Лерни руководил процедурой, не отрываясь от контрольных экранов, Стивен окаменел перед моделью Гшамм, вперив взгляд в мелькание данных на объемной проекции, так что только мы с Нат, стоя за мощнейшей полевой защитой, смотрели на собственно сам Камень. Сгустки энергий сплелись над ним, били миллионвольтные радужные молнии, из самой субстанции, которая стала постепенно разуплотняться, сыпались фонтаны искр. На самом деле все произошло очень быстро. Когда от куска звездной плоти внутри силового шара не осталось и тени, Лерни испустил вздох облегчения, Стивен смешно хмыкнул носом, а я посмотрела на часы. Прошло всего лишь полминуты объективного линейного времени, хотя казалось, все длилось не меньше получаса. Таково было наше общее напряжение, которое стало постепенно, волнами, спадать. Структурный маг шевельнулся и повертел головой на затекшей шее:

— На поверхности близко к норме, — хрипло сообщил он. Т-4 помассировал себе виски:

— Хорошо. Самое тяжелое позади.

Молча мы согласились с ним. Предстояло еще множество дел, но то самое, сверхчеловеческое, наиболее древнее и опасное, мы убрали. Я не могла удержаться, чтобы не похвалить:

— Вы, ребята, молодцы.

— Еще надо проследить отдаленные резонансы, — ворчливо заметил Стивен, который не любил комплиментов, если считал дело незаконченным. Техномаг же снисходительно кивнул, явно польщенный. Вот кто у нас тщеславен, точно оперный тенор.

Я продолжала самым невинным тоном:

— А теперь пора отправлять наших «крыс» в подземелье.

Лерни подскочил от неожиданности. Разумеется, о следующем этапе он пока и не думал. Это вообще свойство его психотипа, он держит в голове лишь текущий момент. Поэтому ни одного механизма, годного для лазания по щелям, мистер Смод еще не сделал. Разумеется, признать такое он не мог, так что всего лишь возмущенно сослался на трудовой кодекс для техномагов:

— Мадам, я у вас не круглосуточная доставка пиццы. Мне бы отдохнуть. И потом, Стив совершенно прав — сначала надо еще пронаблюдать дня два за магнитным полем и общим положением дел на Гшамм.

* * *

В мире стало пусто и тихо, все замерло. Он шел по темным, грязным улочкам своей далекой молодости, где обычно кишит зловонная, низкопробная, но вполне материальная жизнь. Нынче же они были безлюдны. В странном, сумрачном свете, ни солнечном, ни лунном, желто-серебристом, не отбрасывающем теней, неподвижно свисало тряпье в окнах, веревки на жердях, неподвижные листья на деревьях казались жестяными. Здесь никогда не бывало так, как ныне, и он был один, совершенно один в этом городе, где не осталось даже собаки или птицы… Он двигался, но не слышал собственных шагов, возможно, их скрадывала густая, темно-серая дымка, стлавшаяся по низу, закрывая черную воду длинных луж. Постепенно она стала подниматься все выше, выше, и он начал задыхаться в ней, судорожно взмахнул руками и… проснулся.

Шенгуф пробудился у себя в покоях, как и прежде, с лучами восходящего солнца. Молниеносно оделся и немедленно потребовал секретаря. Он слушал его доклад, мерно шагая из конца в конец гигантского, роскошного и помпезного кабинета, но ничего особенного в Империи Гшамм не произошло и не происходило. Обычные рутинные дрязги, мелкие поломки, убийство и воровство в трущобах, как всегда. Только под конец, как некий курьез, подчиненный сообщил:

— …Часа три пополуночи станции слежения засекли сильную, но очень короткую вспышку на Плоскогорье, а затем было остаточное магнитное свечение до рассвета.

Шенгуф остановился, ему казалось, что его сердце замерло, сделало паузу, прежде чем снова забиться:

— В каком направлении? — механически спросил он.

— Везде. По всему периметру горной цепи. Вероятнее всего, поток сильного излучения от солнца.

Конечно, его секретарь прав. Разве это может вызывать удивление? Такое, а то и не такое, случается на Плоскогорье раз в десять — пятнадцать лет. Что ему за дело до этой пустыни? И почему вдруг стало нестерпимо холодно, откуда ледяная струя, ползущая по спине снизу, точно змея? Нервы. Нервы сдают. Ничего, пусть пройдет Великий Праздник, после него всегда все становится на свои места. Уже другим голосом Повелитель небрежно уточнил:

— Технические сбои были?

— Незначительные, — поспешно отозвался секретарь.

— Хорошо Что-нибудь еще?

— В Город Воинов прибыла еще одна группа для участия но втором марше праздника..

Делая вид, что внимательно слушает, Шенгуф размышлял. Он мало разбирался в астрофизике, но не сомневался, что, будь в ночном свечении что-либо по-настоящему аномальное, ему непременно доложили бы об этом. Его рабы слишком вышколены, чтобы попасть под статью о недоложенни, особенно ввиду близости Дня Ширк. Но и они, и их приборы способны ошибаться. Он посмотрел в высокое, залитое утренним светом небо над Лантером. Больше всего на свете он ненавидел непредсказуемость. А сейчас ее стало слишком много. Всю свою жизнь он не доверял никому, кроме себя и своего Бога. Но последнее время перестал доверять и себе, и Богу. Его мозг отчаянно искал выхода. Если он стал другим, неправильным, то надо вернуться к началу. К тому источнику, с которого его жизнь полностью повернула свое русло, пока постепенно не вознесла его на самую вершину власти. А он, этот источник, расположен очень далеко от Ширтахо, аккурат между двумя жалкими деревеньками У-дет и Ис-ва, там, где была его настоящая родина.

* * *

Лерни так гордится собственными изделиями, что лучше любую критику заранее оставить при себе. Хотя, конечно, его дроиды редко подводят, выполняя всю программу с безупречной точностью. Но мне так трудно отвлечься от собственных эстетических моментов и признать за его уродцами право на существование! Особенно когда он любовно ставит тебе под нос металлоидный гибрид мины-ежа времен земного XX века с самой чудовищной фантазией какого-нибудь психа-кибермана. Воистину, любая живая блоха более привлекательна, чем это механическое диво.

— Вот. — удовлетворенно вещает Т-4, явно ожидая аплодисментов. — Можно заряжать твоей отравой.

— Прелестно, — приходится врать не дрогнув, лишь сожалея, что я не ЭМ-СИ и у меня так задушевно не получается. Впрочем, мистер Смод слишком занят своим сокровищем, чтобы вникать в интонации. Он воспринимает только суть, и я сухо констатирую:

— Вот этого объема, — он быстро забирает у меня баллончик с токсином для плесени из Ширтахо и прячет его в карман, — должно хватить на четвертной запас. Даже если часть этой заразы успеет удрать к своей мумии через временной проход, она потащит яд с собой. И как только вымрет вся тварюшка, коридор, что она держит на себе, захлопнется, К'Таага отрежет, наконец, от Ширтахо и его бассейна.