— Вы назвали меня пессимистом? — говорил Справедливец с набитым ртом. — Но проанализируйте положение с ядерным оружием, положение со строительством атомных электростанций во всем мире. Я думаю, в такой ситуации самое верное — быть пессимистом! Хотя люди, как правило, оптимисты. Вон официант, который регулировал вентилятор. Посмотрите, какой у него торжествующий вид. Через двадцать-тридцать лет он умрет, а сейчас стоит с заносчивым видом, даже не представляя себе, сколь он зауряден. Так кого же обеспокоит собственная смерть, невозможность иметь детей и внуков из-за радиоактивного заражения, вызванного ядерной бомбой и атомными электростанциями? Портит ли это аппетит даже нам, людям, которых особенно беспокоят эти проблемы? Нет, мы продолжаем есть с неукротимой жадностью!

Он прав. Лишь одна Ооно, слушая Справедливца,

задумалась над его словами и рассеянно обкусывала передними зубами свиную ножку, где и мяса-то почти не было. А для остальных она положила на решетку целую гору мяса. Но тут разговор вдруг переключился на меня. По всему было видно, что говоривший без умолку Справедливецзнает от Ооно подробности моего превращения.

Однако такой человек, как отец Мори, наверно, неА может не учитывать то положение, в котором он сам оказался, да и проблему в целом? Может быть, ваш взгляд на мир отличается от моего. Во всяком случае, вы не отдаете себе отчета в существовании нитей, которые тянутся к императорской семье! Эти нити нужны тем, кто исповедует идею гармонии традиционной японской культуры. Вы, естественно, стоите на противоположных позициях. Императорская семья вам ни к чему!

Действительно, превратившиеся Мори и отец Мори отвергают так называемый естественный порядок, господствующий в нашей стране, — подтвердил Добровольный арбитр. — Правда, я еще не могу понять смысла слов Справедливца об отношениях между императорской семьей и отцом Мори.

Представьте себе, что в существующей вечно императорской семье произойдет превращение] Отец Мори и императорская семья — вы представляете разницу в масштабах, в самом смысле, который заложен в вашем существовании и существовании императорской семьи?

То есть, если говорить о борьбе, мы с Мори должны навязать императорской семье происшедшее с нами превращение, это вы хотите сказать, папаша? Ха-ха. И, чтобы заразить их превращением, отправиться в Оутияма?[21]

Я не хотел дразнить вас, отец Мори. Я думаю, одной горячей воды, сбрасываемой атомными электростанциями, достаточно для того, чтобы нарушить естественный порядок. Ведь эта горячая вода будет сбрасываться в астрономических количествах, верно? И если естественный порядок будет таким образом нарушен, это неизбежно приведет к превращениям. Я действительно так считаю… Однако те, кто форсирует строительство атомных электростанций, утверждают, что вечно существующий естественный порядок не будет нарушен. В довершение — осмотр этих электростанций императорской семьей, и атомная электростанция будет воспринята всеми как чудо. Так будут думать сто с лишним миллионов японцев, прильнувших к телевизорам. Вот для чего существуют нити, ведущие к императорской семье!

Значит, папаша, вы призываете двух превратившихся, меня и Мори, устроить демонстрацию против торжественного открытия атомной электростанции? Ха-ха.

Эти ваши «папаша», да и вся ваша манера говорить объясняются не чем иным, как желанием доказать, что превращению подверглись не только ваше тело, но и ваш дух. К чему это представление?.. Мы же собираемся действовать сообща, не так ли? Никаким «папашей» называть его не нужно — Справедливца так и следует называть Справедливец. Все должно быть функционально.

Стоит мне выпить пива, и я сразу становлюсь ужасно болтливым. А в сущности, я могу сказать одно: я — это я и я сижу здесь. Вот это я и хочу сказать, а все ненужные разговоры прекращаю, потому что они ни к чему. В самом деле ни к чему. Я не хочу снова услышать от своих товарищей по борьбе, когда вернусь к себе на Сикоку: пустая болтовня!.. — сказал Справедливец.

Нет, надо получше узнать друг друга — это непременное условие для ведения совместных действий, — сказал Добровольный арбитр; слова его были совершенно не к месту — он лишь хотел подыграть Ооно, но она его игнорировала.

Я понял, что она собирается посвятить нас в свой план. Таков жизненный принцип активистов гражданского движения — если вступить с ними в разговор, то они до тех пор не прекратят его, пока не договорятся с тобой о каких-то конкретных действиях (даже если они сводятся к пусканию мыльных пузырей, ха-ха). План действий, который собиралась предложить мне и Добровольному арбитру Ооно Сакурао, пришедшая к нам вместе со Справедливцем, в конечном итоге сводился к следующему. Она решила потребовать от руководства разъяснений по поводу финансирования вышестоящей революционной организации Могущественным господином А., что, кстати, давно уже было для всех секретом полишинеля. Она, как глава своей группы, имеет право потребовать таких разъяснений. Вот почему она все время настаивала на том, чтобы ее связали с руководством, хотя и безрезультатно!

Теперь ей и ее союзникам не остается ничего другого, как самим направиться прямо в штаб революционной группы (хоть и не на броневике, а на «фольксвагене» — его одолжил приятель, поклонник будущей киносцена-рнстки) и спросить у руководства, что оно думает насчет Могущественного господина А. Справедливец как представитель того района, где идет борьба против строительства атомной электростанции, пойдет вместе с ней. Кроме того, в этом деле будем участвовать и мы с Добровольным арбитром, а, следовательно, за нами увяжутся и два сыщика, приставленные к нам властями.

Это, видимо, послужит немаловажной гарантией успеха всей операции и нашей безопасности — поскольку за нами будут наблюдать сыщики, руководители революционной группы не смогут схватить нас и подвергнуть допросу.

Эмоциональность этой женщины, одно время работавшей у Луиса Бунюэля, приводила порой к совершенно невероятным с точки зрения логики, даже сюрреалистическим поступкам — она вдруг заявила, что было бы нечестным не спросить также и у контрреволюционной бандитской группировки, что там думают относительно проблемы Могущественного господина А. Человек, покушавшийся на Могущественного господина А., то есть совершивший то, что логично было бы ожидать от этой группировки, скрывается в фехтовальном зале «Реабилитация», принадлежащем Добровольному арбитру. Поэтому, если Добровольный арбитр и отец покушавшегося (хотя превратившись, отец стал моложе сына, ха-ха) будут в числе тех, кто требует встречи с руководством этой организации, оно не посмеет игнорировать их требования, утверждала Ооно. Далее, если их беседа примет нежелательный оборот, Ооно призовет на помощь сыщиков, заявив, что подвергается насилию со стороны контрреволюционной бандитской группировки, и те придут на защиту ее естественных гражданских прав. Не допустить такого оборота событий — в интересах любой организации.

— Прежде всего необходимо, по-моему, водрузить на автомобиле флаг или хотя бы лозунг, наглядно отражающий характер наших действий, но, к сожалению, у нас нет времени подготовить их… — сказала Ооно, и тут Добровольный арбитр, сидевший до того с безучастным видом, вдруг воодушевился, ха-ха.