— К-какие условия?

— Либо я тебя оставляю, либо ты умрешь, — прикрывает глаза Мирон. — Я мог тебя запереть… Мог бы… — открывает глаза. — Но он все равно убил бы тебя, если бы решил так. Я прямо видел это… Твою смерть. Она снилась мне очень долгое время. Этот ублюдок сделал бы это. Потому что был гребанным психом, до которого мне нужно было добраться так, чтобы он не ждал. И это заняло у меня много месяцев.

Сердце то стучит быстро, то замедляется так, что того глядишь остановится.

— Я был другим до смерти Таи, Лиля. Я думал, что все могу решить и ничто не может меня сломать. Но когда она умерла, — Мирон немного повышает тон, — я понял, что я обычный человек, который ничего не решает. И если бы я строил из себя героя, то ты бы была уже давно мертва. Я знаю это. Я уверен, что так оно и было бы.

— Ты…

— Ничего не говори. Слушай дальше… — нервно стучит пальцами по столу. — Вика была моей новой девушкой, потому что была нанятой мной. Она копала для меня информацию. А потом она сглупила и погибла. Я не хотел ее смерти. Пару раз мне не везло, а потом я все равно добрался до этого ублюдка. При этом я не вовлек ни единого члена своей семьи в это. Мой брат, его семья, мои родители… никто не знал.

— И я тоже, — почти шепотом, смотря в одну точку.

— Да, и ты тоже. Он хотел, чтобы я лишился всего. Любимой женщины. Потому что он понял, что я дорожу тобой. Я сам себя выдал, когда он мне эти фотки дал с тобой. Он проверял мою реакцию на тебя, и все понял. Расскажи я тебе, — начинает говорить тише, — как все на самом деле, то ты не смогла бы сыграть. А я не хотел рисковать. Все должны были поверить, что между нами все кончено. Абсолютно все. Этот ублюдок хотел управлять моей жизнью, и я дал ему такую видимость.

— И… и где он теперь?

— А ты как думаешь? Мне пришлось пойти на крайнюю меру. Когда бы я вернул тебя, я хотел быть уверен, что мне не придется больше с тобой так поступать.

Тяжело сглатываю и опускаю глаза в чашку с чаем. Беру ее осторожно и делаю глоток уже не сильно горячего чая. После смотрю на Мирона, который больше ничего не говорит, но смотрит так, что взглядом своим душу выворачивает.

— Твой звонок тогда… спустя пару месяцев как мы развелись…

А еще та авария...

— Сорвался. Я не должен был звонить, — грустно вздыхает.

— Да, не должен был… — становится невыносимо больно.

— Лиль…

— Мы никогда… никогда не были по-настоящему близки. Поэтому ты мне и не рассказал.

— Лиля… Нет...

— Ты заставил меня пройти через все это… Хотя мог… Мог сказать… — слезы градом по щекам.

— Ты не понимаешь, — отрицательно качает головой.

— Нет, это не понимаешь, — цежу сквозь зубы, смотря на него гневно. — Ты не осознавал, насколько сильно я к тебе привязана. Я пошла бы на любые условия! Сделала бы все, что ты сказал бы! Но ты выбрал это! Соврать мне, как и всем!

— Потише…

— А ты меня не затыкай! — резко поднимаюсь со стула. — Я говорю, как есть! Но ты дурой меня считал и считаешь! Сделал из меня виноватую, которая типа решила себя убить. Я жила с этим! С тем, что ты думаешь обо мне неправду!

— Я правда думал, что ты…

— Да врешь ты все!

— Нет, клянусь! Это очень меня напугало... Я хотел тебя защитить и от себя тоже.

— Клятвы твои ничего не стоят!

— Успокойся, — теперь он поднимается. — Я больше не хочу ссор. Хватит с нас уже, тебе не кажется? Хватит, Лиль.

Медленно выдыхаю, стараясь ослабить гнев. Я должна понять, что теперь чувствую.

Слишком много чувств. Гнев, боль, а еще… радость, наверное. Должна признать, что какая-то частичка меня ликует. У него были обстоятельства. Однако я не могу простить ему того, через что он заставил меня пройти, но о чем мог предупредить. Это было жестоко по отношению к той, которую, он говорит, что давно любит.

— Да, ты прав… Хватит. С меня так точно.

Глава 37.

Мирон тяжело смотрит. Он как никогда огорчен. Ведь он считал, что этот разговор решит все; заставит меня кинуться ему на шею и забыть обо всем плохом, что он сделал.

Какое разочарование, правда? Я не одно такое пережила.

— Хватит, Мирон. Все… — сглатываю слезы обиды. — Я рада, что все узнала. Я должна была узнать. Но теперь…

— Лиль, — ясное дело он не хочет слышать того, что уже знает прозвучит. Но ему придется об этом услышать. Как и мне тогда пришлось услышать, что он бросает меня. — Тебе надо время, чтобы принять…

— Не нужно мне на это время, — горько усмехаюсь. — Мне и так все ясно. Детали меня не интересуют. Ты мог сказать, но не сказал!

— Я боялся, что ты…

— Ты должен был сказать!

— Должен я был давно сказать, что люблю тебя, но вот это… нет. Я ни о чем не жалею. Ты жива, — окатывает меня всю взглядом. — И это главное для меня.

Да, конечно. Он не поступил бы со мной так, не знай, насколько сильно я его люблю. Он, черт подери, был просто уверен, что стоит ему только объявиться, так я сразу расплачусь от счастья. Даже через пять лет! У него определенно есть такая уверенность.