тело, удерживать силы после медитации, использовать их в движении. У Софоса получалось неплохо, но он быстро выдыхался. Чему виной было обезвоживание.

Как человек, который почти не пил до прошлого вечера, он не успел еще заработать себе похмелье, как сопровождающего друга после веселых праздников, так что вчерашний праздник не отдавался у него болью в висках или тошнотой. Но, как и бывает после употребления хмельных напитков — воды хотелось невозможно. Он уже выпил литра три за все утро, но этого было мало. Конечно, Андрей не щадил его на тренировочной площадке, и с него сошло уже пота больше, чем он выпил воды.

Физические упражнения, бег через препятствия, прыжки на канат, прохождение по деревьям, бросание копья в мишень отвлекали от мыслей. Он не успевал подумать над своим сном. Или не сном.

Софос не помнил, когда он ушел спать, и что было после пятого или шестого бокала вина. Действительно ли он стоял разговаривал с Ледой у крыльца? Или ему приснилось. Все было смутно, воспоминания перебивались сплошной музыкой и танцами. Да и утренняя учеба не давала вдоволь последить за мыслями и воспоминаниями. Он впервые ждал окончания занятий, чтоб спокойно все разобрать по полочкам мозга.

Но Андрей не думал его раньше отпускать. Они прозанимались все утро, пропустив обед, потому что Андрей сказал, что отпустит его сегодня раньше отдыхать. Правда, что за изменение в плане действий не объяснил.

Наконец-то время подошло к трем дня, и Андрей махнул рукой на траву рядом с собой. Софос сел и закрыл глаза вместе с ним, успокаивая дыхание.

— Ты молодец! — похвалил после передышки учитель.

— Спасибо! Но еще так далеко до вас.

— Ничего, ничего. Уже можно отпустить тебя к Цветку Океана.

— К чему?

— Очередной экзамен. Грубо говоря, как очередная отсечка, сможешь не сможешь. Сможешь — продолжим учебу и начнем выпускать на рыбалку. Не сможешь — соберешь вещи и покинешь остров.

Софос судорожно сглотнул. За рутиной обычных занятий он забывал, что все, что сейчас проходит — что-то вроде испытания, экзаменов. Надо всегда быть на чеку, не забывать, что это все не развлечение. За то время, что он находится на Рокиносе, мужчина подрасслабился, вечно вопрошающий пытливый ум успокоился, уровень стресса снизился. И вот раз, как будто его за борт. Снова выброс адреналина, нужно что-то делать, решать, придумывать. Но все-таки… ощущения были не такими паническими как раньше.

Так бывает, когда понимаешь, что предстоит что-то тяжелое и ответственное. Но нужно собраться и пройти через это, ведь другого выхода нет.

Софос усмехнулся еле заметно про себя. Ну вот, принимает судьбу от Парок. Стал почти как Леда. Тут от мыслей о девушке его обдало странным жаром, но воспоминание о вчерашнем празднике опять убежало, и он заставил себя дальше слушать учителя.

— Перед тем как отпускать тебя в море, нужно понять твою и физическую подготовку, и интуицию, и логику действий. Есть у нас небольшая скала, если из поселения выйти к морю и пройти южнее по берегу. В ней есть подводная пещера, попасть туда можно только через лес. То есть сначала найти скалу, потом со стороны леса попасть. Как попасть? Уже твоя забота. В ней находится Цветок Океана. Что это такое, цветок в прямом смысле или нет — тоже понимать тебе. Задача твоя: принести в одном экземпляре, больше не нужно. На задание дается две недели как выйдешь из поселения, выходи завтра-после завтра. Но две недели — это максимум. Обычно за три-четыре дня справляются. Но если задержишься больше, чем на две недели — можешь вернуться и собрать свои вещи. И больше ты не сможешь заходить в наши деревни и поселения, на тебя наноситься цветная краска, держится она шесть месяцев, так что в других поселениях тебя не примут. Жить будешь вне цивилизации, пока корабль с Элироса не приедет. Так, что это… давай не подведи.

Софос был как будто оглушенный, смотрел тупо на траву перед ним. В голове мелькали картинки четырех недель, что он здесь находился и как-то было горько осознавать, что он может всего лишиться. Или не всего, а кого?

Андрей еще прочитал ему несколько наставлений, чтоб взять с собой в путь, о чем важно помнить и отпустил его. Софос зашел в столовую, есть не хотелось после таких новостей, но он механически положил себе рыбу, овощей. Есть надо, силы нужны. Здравая мысль возобладала над паникой, и он молча жевал, все так же смотря в одну точку.

— Слышала, тебя на второе испытание отправляют.

Он поднял глаза и увидел слегка грустный и встревоженный взгляд Леды. Яркость океанской глубины ударила с полной мощью по его голове, поднимая все-все воспоминания, и он чуть не задохнулся от наплывавших мыслей.

То есть, он поцеловал ее. Ну, может теоретически это и нельзя назвать поцелуем, но фактически его губы соприкоснулись с ее. На секунды, еле-еле надавливая. Но это было! И как теперь ей смотреть в глаза? Какой стыд! Леда так к нему хорошо относится, всегда поддерживает, с ней можно долго-долго разговаривать, она в любой момент может поднять настроение или объяснить банальные вещи. Да и просто в ее присутствии хорошо. А он повел себя как один из тех мужиков, что пытались с ней потанцевать лишний танец или предложить уединиться. Леда не заслуживала такого после того теплого отношения, которое дарила ему. Она заслуживала хорошего друга, а Софос просто пьяная скотина, которая все испортила.

— Ты боишься? — она медленно села за стол с ним, а ее глаза были действительно полны беспокойства, что Софосу стало еще более тошно. — Это нормально, испытание действительно не простое. Я сама даже волнуюсь. Но я верю, что все получится.

Софос внимательно посмотрел снова на нее, на ее легкую улыбку, которая была на лице, несмотря на весь ее тревожный вид. Даже сейчас она его пыталась успокоить. И ведет себя так будто ничего не было. С одной стороны, он был благодарен, что она не тыкает носом его как щенка или котенка в угол, где те набезобразничали, что можно сделать вид, что ничего не было, и в этот раз он действительно будет ей хорошим другом, таким какого она заслуживает.

С другой стороны, он хотел, чтоб она заговорила о вчерашнем. Хотел выяснить, чем это было для нее. Потому что где-то в его голове, или в груди даже, был шепот, который ворчливо и мерзко говорил, что сам он хотел бы быть больше, чем другом. Но к чему бы