— Да, господин, — кивнул Томас. — Сейчас все сделаем.

— И воинов ко мне, хочу на них поглядеть. Ёган, ты со мной. Найди самый большой щит и будь у меня за спиной, ни на шаг от меня.

Ёган и Томас быстро ушли.

— Так вы мне скажете, кто это? — Спросил солдат, обращаясь к госпоже Анне. — Это не любопытство. Мне нужно знать, с кем мы воюем.

Но женщина молчала и даже отвернулась от него.

— Кто это? — Не отставал Волков. — Дезертиры? Банда лесных грабителей? Барон-разбойник? Кто?

А она опять не ответила. Волков вздохнул, взял со стола канделябр и вышел. Во дворе замка было людно. Перепуганная и заспанная челядь с факелами и лампами. Некоторые были с вилами. В общем, то еще воинство. Среди них, у ворот, было два настоящих воинов. В добрых стёганках, в шлемах, с копьями, с тесаками. Люди уже поседели за военным делом, но были еще крепки. Они подошли к нему сами.

— Здравы будьте, господин.

— И вам здоровья. Кто за воротами? С кем воюем, знаете?

— Так с графом, — сказал воин с седыми вислыми усами.

— С графом? — Переспросил Волков. — С каким графом?

— Так с нашим, паскудником.

— С каким графом, не пойму.

— С графом Максимилианом.

— Что за дурь? — удивленно произнес Волков и в этот же момент услышал сильный удар в ворота.

— У них, что там, таран?

— Вроде, прошлый раз грозились принести таран, — сказал второй стражник. — Сломать ворота обещали.

— А что ему нужно-то? — Не преставал удивляться солдат, теперь он понимал волнение прекрасной госпожи этого дома.

— Да кто ж его знает? Куражится, сопляк.

Тут снова раздался удар в ворота, а после послышался крик:

— Открывай ворота, старая шлюха!

— Это что, граф так орет? — спросил Волков.

— Вряд ли, — сказал усатый, — кто-нибудь из его дружков.

— Ясно. Ты, — он ткнул пальцем в одного из воинов, — к воротам. Смотри, как там они. Ты, — ткнул в усатого, — со мной на стену.

— Так что, биться будем, — спросил стражник, что шёл к воротам.

— С графом!? Со здешним хозяином всего? Да ты ополоумел, братец, — ответил солдат и пошел на стену.

По пути его догнали Ёган с небольшим щитом и копьем, не совсем уместным на стене, и Томас с арбалетом и пучком болтов. Солдат остановился у одного из мужиков, который держал факел, забрал у Томаса арбалет, и при свете факела осмотрел его. Арбалет был старый, крепления были неплотные, тетива чуть трухлявая, из него можно было стрелять, но вот точность, скорее всего, была бы не велика. Солдат отобрал у мужика факел и отдал его Томасу, и они четверо полезли на стену. Раздался еще один удар, на этот раз сильный, с хрустом, послышался смех и снова кто-то закричал:

— Старая потаскуха, лучше открой ворота по-хорошему, все равно мы их сломаем.

Мужчины поднялись на стену, и Волков увидел, что происходит у ворот. Солдат повернулся к Томасу и сказал:

— Так сколько ты говорил этих людей?

—Семеро, — ответил тот.

—А их сколько? — продолжал Волков.

Людей под стеной было девять, четверо с факелами сидели на лошадях, а пятеро, с небольшим бревном, ломали ворота с пьяным смехом. Для них все это было веселье, развлечение.

— Я ошибся, — произнес Томас.

— Из-за таких ошибок всегда гибнут люди, — назидательно сказал солдат и сунул Томасу арбалет. — Натягивай.

Сам принялся рассматривать нападающих, а рассмотрев, крикнул:

— Кто вы такие и что вам надо?

Люди от неожиданности бросили бревно и стали смотреть вверх, те, кто сидели на лошадях — тоже, но вряд ли они, что-либо видели. Волков кричал из темноты, а он их видел всех в свете их же факелов.

— А кто спрашивает? — крикнул один из них звонким, мальчишеским голосом.

— Я, Яро Фольков, коннетабль барона фон Рютте.

— Что это за имя — Яро? Я так пса зову, — крикнул один из них.

— А это и есть новый пес фон Рютте, — добавил другой.

— А вы знаете, коннетабль, — закричал третий, — что два ваших предшественника сдохли за полгода.

— Знаю, — ответил Волков. — Один из них погиб в бою как храбрец на моих глазах.

— Коннетабли этого дурака, фон Рютте, дохнут, словно свиньи от чумки, — произнес тот же голос и все засмеялись, а шутник продолжил. — Кажется, сегодня пришел конец и третьего коннетабля.

— Пусть тот, кто назвал моего барона дураком, назовет свое имя, — крикнул солдат.

— Перебьетесь, — крикнул кто-то. — Много чести.

— Назовите свое имя, или я объявлю вас трусом, — настоял Волков.

— Среди нас нет трусов, — уже серьезно крикнул один из нападавших.

— Да неужели? А как называются люди, нападающие на дом беззащитной женщины, да еще и скрывающие свои имена?

— Назовитесь ему, — повелительно сказал серьезный голос кому-то.

Один из всадников, державших факел, подъехал чуть ближе к стене и крикнул:

— Я фон Ленц. И если нужно, я повторю свои слова фон Рютте в лицо.

— Вам не стоит утруждать себя, ваши слова я передам барону сам, и мне почему-то кажется, что он захочет проверить, так же остер ваш меч, как ваш язык.

— Это если ты переживешь сегодняшнюю ночь, — крикнул кто-то.

А сам фон Ленц заорал:

— Не смейте меня пугать! Я не боюсь вашего барона!

— Что вам и вашим друзьям здесь нужно? — спросил Волков.

— Мы пришли потолковать со старой шлюхой, — отвечал фон Ленц дерзко. — А, может, и зарезать какого-нибудь тупого коннетабля.

Молодые люди опять засмеялись.

Солдат молча взял у Томаса уже натянутый арбалет. Арбалет был стар, и крепления ослабли, солдат уложил болт ровно, аккуратно. Болт был плохо струган. Но других арбалетов и болтов у него не было. Его левая рука была слаба, и он положил арбалет на выступ стены. Слабая рука, старый арбалет, кривой болт… Шансов сделать точный выстрел немного. Но он был одним из лучших стрелков в гвардии герцога, и до цели было всего десять-двенадцать шагов. Фон Ленц сидел на лошади ровно и держал факел, который прекрасно его освещал.

— Господин коннетабль, — произнес Томас испуганно, — не делайте этого.

— Заткнитесь, — рыкнул солдат, даже не глянув в его сторону, и нажал спуск.

— Ах, чёрт! — Вскрикнул фон Ленц и выронил факел.

— Что там?! — Крикнул кто-то.

Один из пеших поднял почти угасший факел и закричал:

— Тут арбалетный болт!

Всадники подъехали ближе и стали рассматривать факел, древко которого пробил болт.

— Натяни, — сказал Волков, протянул Томасу арбалет и закричал вниз: — Фон Ленц, если вы или кто-то из ваших дружков при мне оскорбит женщину — клянусь Господом нашим, он получит болт либо в брюхо, либо в башку. — В