точно истеричная девочка-подросток, но остановиться не мог. Как я буду теперь, ведь там вся информация, пароли и файлы, аккаунты на разных сайтах и куча требухи, и любая требушинка из этой кучи может понадобиться мне вотпрямсчас!

— Тихо, соседи услы… — Вика осеклась вновь, осознала, что словами меня не пронять.

Она шагнула ближе, придерживая полотенце на груди, и очень нежно поцеловала меня в кончик носа. Сладко пахнущие рыжие пряди хлестнули меня по лицу, и от изумления я заткнулся, замер с затормозившим разумом, зависшим посреди стука сердцем и застрявшими в горле словами.

— Так намного лучше. — Вика предъявила мне улыбку довольного профессионала. — Завопишь еще — кляп вставлю и скотчем заклею. Поедем и купим тебе новый комп, малыш. После завтрака. Пока поиграй вот с этой штучкой.

Я обиженно запыхтел, но серебристый нетбук взял.

Ухитрился даже написать пару абзацев, пока Вика приводила себя в порядок, а когда мы завтракали, добил целый эпизод. Удивительно, но к этому времени прошла даже сонливость, она сменилась бодростью, почти настоящей, но очень хрупкой, я ощущал себя во внутренностях стеклянного елочного шара, красивого и прочного на вид, но готового лопнуть в любой момент, рассыпаться тысячей сверкающих осколков, после чего я, столь же иллюзорно материальный, сам превращусь в дым, в пыль.

— Будешь работать или поедем? — спросила Вика.

— Поехали, — упрямо мотнул головой я.

Пусть собственный ноут мне прямо сейчас не требовался, осознание его отсутствия ныло, словно дупло от только что выдранного зуба. Я постоянно, в каждый момент ощущал, что чего-то не хватает, неловко ежился и не мог полноценно отдаться тексту.

— Старый потом отдашь мне, информацию с него спасем точно, а может и машину в целом, — сказала она.

Через полчаса джип наш остановился у огромной цветастой коробки торгового центра, которыми Подмосковье напичкано, словно июльский лес — мухоморами. Вика отобрала у меня серебристый небтук, взяла под ручку, и мы зашагали внутрь, будто обычная парочка, отправившаяся за покупками.

В магазине я вовремя вспомнил, что теперь богатый паренек и могу не жаться.

— Вот этот! — решился я наконец, выбрав шустрый и красивый аппарат, и мы двинулись к стойке, оформлять покупку.

Я остался рядом с продавцом, а Вика отошла в сторону, к стенду с наушниками.

— Спасибо, что пришли к нам. Вот ваш… — Глаза продавца округлились, рот тоже показал буковку «о».

— Ах ты, педик! Вот я и поймал тебя! — Брутальный хриплый голос заставил меня содрогнуться.

Я повернулся, чтобы оказаться лицом к морде с Евграфом Щебутновым.

В косухе, бороде и бандане с черепами он надвигался на меня, как айсберг на «Титаник», как Моби Дик на судно капитана Ахава, как Гог и Магог на цивилизованный мир! За спиной его маячили еще двое амбалов в байкерском прикиде, и во взглядах их читалась невыразимая жажда кровожадного убийства.

— Да что? — пискнул я. — Что я тебе сделал?

— Ты назвал меня педиком! — рявкнул Щебутнов так, что сотрясся весь торговый центр.

— Так и ты меня назвал!

— Это другое! — И ручища толщиной с мое бедро потянулась к моей творческой и гениальной, но увы, субтильной телесности.

Фразу про «другое» я привык слышать от расфуфыренных, псевдоинтеллектуальных либералов, и в устах туповатого ватника она прозвучала странно.

— Э, молодые люди… — попытался вмешаться продавец.

— Заткнись! — Щебутнов метнул в его сторону бешеный взгляд. — Сейчас я этого педика! Придушу гниду! Покажу ему, что я все буквы знаю! И запятые тоже знаю, где ставить! Потому что я умный!

Пальцы, намозоленные не только о клавиатуру, но еще и о штангу с гантелями, ухватили меня за шею.

Пророк Иезекииль сравнил фараона, царя египетского, с нильским большим крокодилом. Какие бы слова пришли сему древнему иудею в голову, узри он явление писателя Щебутнова в праведном гневе и яром неистовстве? Бегемот, смрадно пыхтящий? Носорог, люто рыгающий? Кабан, громогласно хрюкающий? Или дракон щетинистый, понтами небо затмевающий?

— Возьмите покупку, пожалуйста. — Угодливый голос продавца донесся словно издалека; этот педик, вместо того чтобы вызвать охрану, решил сделать вид, что всё норм! — Вы же, молодой человек, пожалуйста, душите гниду за пределами нашей торговой площади. Очень вас прошу.

Щебутнов окончательно бросил притворяться человеком и зарычал.

Я попытался оторвать его конечность от себя двумя руками, но с таким же успехом я мог корчевать дуб детским совочком. Удалось только немного повернуться, и я увидел Вику, застывшую около стеллажа с наушниками, удивительно спокойную, без тени страха на безупречном лице.

«Беги, — проартикулировала она, подчеркнуто обозначая звуки губами. — Третий этаж. Кинокафе».

И бросилась к нам.

— Ах, Евграф! Не может быть! — Новый голос Вика явно позаимствовала у гламурной взбалмошной дуры. — Как мне повезло! Вы ведь мой самый любимый писатель! Ваще отпад! Вы такой обалденный!

Лапища Щебутнова на моей шее дрогнула, он заморгал и приоткрыл рот.

— Особенно мне нравится ваш последний роман! Где герой попадает в тело котика! — Вика уже была рядом, вцепилась в бицепс громадного фантаста двумя руками, прижала этот окорок к собственной груди.

Внутренности мои пронзил пылающий, зазубренный шип ревности.

— А героиню трахают восемь негров одновременно! Закачаешься! Вы гений, Евграф! — Тут она сделала что-то такое, отчего весь мясокомбинат на костях Щебутнова на миг расслабился, кисть на моей шее разжалась.

И я рванул прочь, в проход между полками, к выходу из магазина.

Понеслись мимо ряды ноутов, мониторов, завалы из клавиатур и барханы из колонок.

— Ловиии егоооо!! — От громогласного рева Щебутнова с потолка осыпалась пыль.

Казаки — очень крутая и маскулинная обувка, в ней даже жалкий шибздик ощущает себя мощным орлом на вершине Кавказа, вот только бегать в ней зверски неудобно, еще неудобнее, чем в туфлях.

Самому Щебутнову не дала стартовать вцепившаяся в него Вика, а его приятели сразу отстали. Я вылетел в широкий проход ТЦ, едва не сшиб нервно пискнувшую блондинку с карманной собачкой в лапках, и с визгом из-под подошв стартовал к ближайшему эскалатору, ведущему наверх.

Оглянуться рискнул, только добравшись до его середины, и тут же добавил шагу.

Три раскоряченные фигуры в коже, звеня как контейнеры с гвоздями, неуклюже бежали к эскалатору. Щебутнов выделялся благодаря красной роже и оскаленной бороде, с которой летела то ли слюна, то ли пена.

Оказавшись на втором этаже, я свернул за угол, и понял, что оказался в тупике.

С одной стороны — магазин с шубами, и в нем суровая дама с выбеленной прической типа «много кудряшек». С другой — закрытая секция и рядом с ней секс-шоп «Перчик и вишенка»: названные плоды сельского хозяйства изображали на вывеске нечто откровенно неприличное, хотя