может быть, благодаря умению так звучать эта красотка и работала со мной, присматривала, направляла, вдохновляла и защищала, исполняла обязанности музы, сиделки и телохранителя… была профессиональна во всем, что требовалось для моего нормального функционирования, для того, чтобы я написал мемуары?

Как я мог верить, что нравлюсь ей по-настоящему, нелепый, толстый неудачник?

Я помнил все, что было между нами до последней мелочи — и как она спала у меня дома, и как я орал на нее в машине, и как она жарила блины, как мы жили в одном номере и как целовались, как она спасала меня от Щебутнова… но все это выглядело ненастоящим, поддельным, деталями замысла, нацеленного лишь на то, чтобы получить от меня этот текст.

В этот момент исчезло все, что оставалось от меня, я окончательно превратился в ничто.

Оставшееся от гусеницы ела саранча, оставшееся от саранчи ели черви, а оставшееся от червей доели жуки. Пробудитесь, пьяницы, и плачьте и рыдайте, все пьющие вино, о виноградном соке, ибо он отнят от уст ваших!

— Забери. — Я толкнул нетбук по столешнице. — И уезжай.

— А ты? Мы уедем вместе. — Вика взяла аппарат, торопливо сунула в сумочку. — Карантин этот дурацкий… Как они ухитрились его ввести, да так быстро? Не представляю. Но там можно перелезть через забор. Давай, пойдем скорее.

Она кусала губы, в глазах ее читалась жалость, но я не мог поверить, что это чувство настоящее, вера моя превратилась в кусок льда, вера в себя, в других людей, в обычные человеческие чувства и в смысл жизни.

— Можно, но не мне. Лодыжку подвернул, ребра сломаны. Я не справлюсь.

— Но я не могу тебя бросить!

— Почему? — Я посмотрел ей прямо в лицо, и она отвела взгляд. — Я вам уже не нужен. Всё. Мавр сделал свое дело. Мавр может уходить… Может сдохнуть, что угодно.

— Ты нужен мне! — воскликнула Вика.

Услышать такое от подобной женщины и умереть — мечта идиота. А я и есть идиот.

— Давай, я потащу тебя на себе! Пойдем! — продолжила она. — Тебе нужно к врачу! Немедленно!

— Уезжай, — повторил я, — чтобы все вот это… — Я указал на собственную физиономию, — …было не зря. Прекрасным светлоликим коллегам я тоже без текста не нужен… Что они мне могут сделать? Убить?

Идея показалась такой смешной, что я не удержался, расхохотался, но тут же мне стало больно — нос, бока, спина, уши, лодыжка, даже сердце, и смех мой перешел в стон.

— Ничего они мне не сделают. Не смогут. — Я с некоторым трудом, но все же поднялся. — А вот мне до встречи с ними тоже кое-что нужно сделать… Поможешь дойти до корпуса?

— Зачем? — Вика смотрела на меня с жалостью, но больше не спорила.

Может быть, она и чувствовала что-то ко мне, но сейчас она решала конкретную задачу, и чувства значения не имели.

— Надо. Пошли.

Я оперся на Вику, и мы заковыляли по дорожке между древними разлапистыми елками. Выполз из тумана главный корпус, и чуть в стороне от входа проглянул навес для курильщиков, под ним пара лавочек и пара урн.

Туда, я это хорошо знал, местный вай-фай добивал.

— Все, спасибо. — Я отклеил руку от ее плеча: эти двадцать метров я одолею сам.

— Но почему ты это делаешь?! Ты сошел с ума!? — воскликнула Вика.

— Я зажгу в тебе огонь, и он пожрет в тебе всякое дерево зеленеющее и всякое дерево сухое… — Говорил я с трудом, слова звучали глухо и чуждо, словно произносил их кто-то другой. — Не погаснет пылающий пламень, и все будет опалено им с юга до севера. Уезжай!

— Я вернусь за тобой! Отвезу эту штуку и вернусь! Найду тебя! — кричала она, но я уже не слушал, я ковылял к ближайшей лавочке для курильщиков.

Когда я со стоном уселся, Вики уже не было.

Да, вай-фай тут был, и он даже опознал ноут, с которым я приезжал сюда год назад. Распаролился мой профиль на АЗ, красненькие циферки дали понять, что меня покупали, комментировали, мне писали, но я открыл вкладку добавления текста, и одновременно полез в нейросеть, чтобы сбацать хоть какую-то обложку.

«Навуходоносор» попадет к читателям без ИЕП, без помощи Пальтишкиной и других паразитов.

Я заливал главы одну за другой, выставлял на таймере время выкладки. Искусственный разум давал мне картинки, все с Вавилонской башней, вариант за вариантом. Я выпускал из себя роман, давшийся мне буквально потом и кровью, и я чувствовал, как он в свою очередь выпускает меня из железной хватки.

Остальное не имело значения.

Да, я знал, что скоро мне на счет шлепнется огромная сумма, ведь я сдал мемуары вовремя. Но еще я понимал, что бабло ничего не изменит, даже если я выйду из «Лесной сказки» живым и врачи поправят мое здоровье, и Вика действительно отыщет меня… Ничто и никто не вернет то, что имелось у меня до начала этой истории: пусть ложные, но свои идеалы и ценности, вера в себя и в людей, надежды на что-то хорошее, образ себя и планы на жизнь.

С десятой попытки обложка меня устроила, я загрузил ее и нажал «Опубликовать». Первая глава «Навуходоносора» появилась на сайте воскресным утром, когда читателей в онлайне минимум… но тот, кому надо, ее заметит, и кому интересно, найдет.

Я закрыл ноут, откинулся на спинку лавки и закрыл глаза.

Скоро мои либерально-литературные «друзья» проснутся, кто-то потащится курить и обнаружит меня… Прибежит охрана вязать «агрессивную и телесно, и вербально творчески неполноценную личность» или тельчата явятся, чтобы избить меня еще разок, или Тоня выскочит из кустов и попытается овладеть мемуарами.

Но мне было все равно.

Я сделал все, что должен был в этой жизни.

И я знал, что пророк Даниил прав, что разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде — как звезды, вовеки, навсегда.