Моджахеды кого-то подстрелили. Но теперь дело пошло, и от машин люди рассыпались, кто куда, освобождая дорогу.

– Бараны! Жалкие бараны! – воскликнул в сердцах Песчаный Лев. – Когда они научатся смотреть на нас снизу вверх?

– Когда мы окончательно утвердимся над ними, – философски отметил водитель. – Пока они считают, что мы пришли на время.

– Нет, Валид, – покачал головой Песчаный Лев. – Мы пришли навсегда…

Запиликала рация. Сидящий на заднем сиденье телохранитель протянул Песчаному Льву гарнитуру.

– Я на связи! – отчеканил эмир.

В эфире был Черный Хаким.

«Опять будет ныть, как раввин», – недовольно подумал Песчаный Лев.

Дела у нигерийца шли неважно. Его бойцы, отличавшиеся свирепостью в наведении порядка в тылу, оказались неспособными к боестолкновениям с серьезным противником. В результате налет на армейские силы, который должен был немножко приостановить наступление противника, не удался – подразделение нигерийца понесло потери в технике и живой силе. И теперь его воины мотались бессистемно и бесполезно на машинах по пустыне, открывая огонь по всему, что движется. Дикари, не приученные к дисциплине. От многих из них придется избавиться, когда победа будет близка. В мире, который строит Халифат, не найдется места для своеволия. Они еще увидят, что такое настоящий шариат, а не та вольница, которой они сейчас живут.

Ничего хорошего от общения с нигерийцем Песчаный Лев не ждал. И поэтому голос его был холоден.

– Хозяин, ты так и не простил меня? – поинтересовался Черный Хаким.

– Прощает Аллах. А я только могу по его воле карать отступников и нерадивцев, – с угрозой произнес эмир.

– Я думаю, тебе будет, кого покарать и кроме меня.

– Ты про что?

– Я приготовил тебе воистину царский подарок.

– Ты сбил российский самолет? Уничтожил отряд иранских стражей исламской революции? Принесешь мне на блюде голову командира курдского ополчения?

– Лучше, хозяин. Гораздо лучше!

– Говори же! – крикнул Песчаный Лев.

– Я поймал русских.

– Каких русских?

– Разведчиков.

– Русских разведчиков?

– Да.

Песчаный Лев не поверил своим ушам. Это же надо!

Русские разведчики! Это хорошо. Это очень кстати. Они ему нужны. Будет, чем порадовать Локки и выторговать у него послабления по одному спорному вопросу.

– Сколько их? – спросил эмир.

– Пять.

– Откуда они взялись?

– О, это длинная история. И я расскажу тебе ее при встрече.

– Хорошо, – кивнул Песчаный Лев. – Что они искали?

– Тебя.

– Меня?!

– Они сказали, что искали тебя.

– Зачем?

– Один из них теперь наш человек. И он говорит, что расскажет об этом только тебе. Иначе ты обозлишься.

Вот это плохо. По-настоящему плохо. Чем русских мог заинтересовать Песчаный Лев, лишь один из многих полевых командиров? Притом заинтересовать настолько, что они пустили по его следу своих разведчиков, которых берегли пуще всех сокровищ мира. Неужели им стало известно о «Слезах Аллаха»? От этой мысли эмира пробрала холодная дрожь.

Нужно все это выяснить. Притом срочно.

– До моего приезда чтобы ни один волосок не упал с их головы! – крикнул Песчаный Лев. – Понял?

– Конечно, хозяин. Я все понял!

– Без меня их не допрашивать. И это ты понял?

– Понял.

– И последнее – если ты не все понял, то я отрежу непонимающую голову, ибо от нее нет никакого прока. Ты понял?

– Понял, – изменившимся голосом произнес Черный Хаким.

– Ну, вот и хорошо. Конец связи…

Эмир дал отбой. И так он слишком много наговорил по рации – просто праздник для радиоперехвата. Ну и пусть. Все равно русские уже ничего не изменят.

– Сворачивай направо, к южной трассе, – приказал водителю Песчаный Лев. – Едем к нигерийцу!..

Князь, развалившись на наполненных песком мешках, напевал песню времен Афганской войны.

Нас заперли в подвале мечети. Под потолком бледнело узкое круглое окошко, в которое едва просачивался утренний свет. Подвал был завален ящиками от снарядов и ненужным хламом – сельскохозяйственной деревянной утварью, старыми матрасами, разбитыми огромными глиняными кувшинами, в которых можно было спать. К сожалению, отсюда был только один выход – тяжелая дверь, окованная железом, взломать которую нам не под силу. Она запиралась снаружи на засов. В окошко же наверху протиснется только кошка, да и то не слишком толстая.

продолжал выводить Князь.

– Песнь у тебя тоскливая, Баян ты наш сладкоголосый, – кинул я своему заместителю. – Душу выворачивает.

– Ничего, будет тебе веселье, – равнодушно отозвался Князь. – Когда на наших костях лезгинку станцуют.

– А что, мне уже весело, – встрял в интеллигентный разговор Рад. – Такого камеди-клаб эти горы никогда не видели.

– Ты про что? – угрюмо спросил Утес, лежавший на полу и пялившийся в потолок.

– Русская диверсионно-разведывательная группа, то есть, по идее, суперпрофессионалы, перекусывающие зубами колючую проволоку, с одной руки шмаляющие из крупнокалиберного пулемета, десантирующиеся без парашюта на огневые точки, взяты в плен толпой убогих оборванцев. Ну, разве не смешно?

– Аж до коликов, – буркнул я.

– С другой стороны, дикари вон Кука съели, – продолжил дурачиться Рад, оптимизм которого не могли поколебать никакие жизненные невзгоды. – А чем мы хуже?

– Горло пересохло! – Утес поднялся, не глядя по сторонам, подошел к двери и начал колотить по ней ногой и кулаками. – Воды принеси!

Колотил он исступленно, с чувством, не обращая внимания на боль в отбитых кулаках. Его как заклинило.

– Дай воды! Дай горло смочить! – кричал он.

Как в любой приличной тюрьме, на двери было окошко. Оно открылось, и грубый голос произнес:

– Сдохни от жажды, свинья! Будешь кричать – гранату брошу!

– Заканчивай, – крикнул я Утесу. – Ничего они нам не дадут.