Генерал вскинул руку к фуражке и тяжело зашагал к своему Мерседесу. Водитель ждал его у приоткрытой дверцы.

Полковник Хромов смотрел вслед старому фронтовому другу, покусывая травинку. За его спиной на флагштоке трепетал выцветший российский триколор.

Вопреки ожиданиям премьер Коно воспринял сенсационную новость без особого энтузиазма. Долгая жизнь в большой политике научила его ничему не удивляться и ничего не принимать на веру. Вот и в этот раз, выслушав доклад шефа Информационного агентства, он сдержанно кивнул, отделавшись дежурным: «Спасибо за труды.»

– Господин премьер-министр, – настаивал Симомура, – вы, наверное, не вполне осознаете истинное значение подобного пакта. Исполнится вековая мечта наших предков: Япония станет наконец континентальной державой. Это радикально изменит наше геополитическое положение в мире. По запасам полезных ископаемых Приморский край не имеет себе равных в Евразии. Располагая природными ресурсами Приморья и Сахалина, мы сможем бросить вызов Китаю. Мы будем на равных разговаривать со Штатами. Даже если наша островная цивилизация погибнет, мы сумеем сохранить все основные технологии и построим новую уже на материке. А Россия…

– Вы хотите сказать, что России к тому моменту уже не будет на карте мира, не так ли? – перебил его Коно. Что ж, возможно. Если выживут только те, что в бункере, а от российских городов останутся в основном тлеющие обломки под слоем радиоактивного пепла из взорвавшихся ядерных реакторов. Но если астероид все же пролетит мимо? Вы полагаете, русские все равно отдадут нам огромные территории в обмен на какой-то бункер, который будет им нужен как прошлогодний снег? Вы думаете, президент Зайцев отзовет из всего Приморья и с Сахалина армию и флот, ликвидирует военные базы с сотнями ракет, нацеленных на нас и на Штаты? Может быть, он сам прилетит, чтобы передать вам символический ключ от Владивостока? А руководители их Газпрома, Роснефти и прочих корпораций будут стоять рядом и аплодировать? Я, извините, в это поверить не могу. Они найдут тысячу предлогов, чтобы денонсировать соглашение. Разберут бункер и пришлют его вам обратно, мотивируя, например, тем, что в нем выявились конструктивные дефекты. Будут упирать на технологические проблемы, уличать нас в обмане, обвинять в грубом шантаже и подкупе должностных лиц. Аннулируют должность государственного секретаря и посадят этого Кравцова за измену родине. И у нас нет никаких рычагов, чтобы заставить их выполнить обещание – ни экономических, ни военных.

– Вы правы, господин премьер, – вздохнул Симомура, задумчиво проведя коричневым носовым платком по глянцевой лысине. – Все звучит вполне логично. И тем не менее это наш единственный реальный шанс не только на выживание, но и на радикальное обновление истории, на переход в статус континентальной великой державы. То, за что воевали наши деды, мы можем получить сейчас мирным путем, без единого выстрела.

– А я вам говорю, это чистейшая утопия! Почему в таком случае русские не договариваются с Китаем? Китайцам Приморье тоже не помешало бы. И технологии у них, наверное, есть. Может быть, даже не хуже наших.

Коно встал из-за своего массивного дубового письменного стола и сел напротив собеседника в кожаное кресло.

– Видите ли, господин премьер, – наставительно начал Симомура, – насколько мне известно, российские политики и бизнесмены не слишком доверяют китайцам. Считают их такими же пройдохами, как они сами, с которыми всегда надо держать ухо востро: могут надуть, всучить брак. Ну, а нас они считают в некотором роде носителями самурайской морали. И не без оснований. Слово самурая свято… Вообще отношение к Японии и японцам в России просто изумления достойно. По свидетельству моей агентуры, нас там очень любят. В России уже много лет существует культ Японии. Они поклоняются нашей архитектуре, нашей живописи, нашей поэзии. Перевели все памятники нашей классической литературы. Они развивают все виды наших боевых единоборств и приезжают на аттестацию в Японию. В Москве более полутысячи японских ресторанов и суши-баров! Это же в десять раз больше, чем в Париже или Лондоне! Так что, если русским приходится выбирать между Японией и Китаем, сомневаться в результатах не приходится. Может быть, потому они там в Москве так легко согласились на эту сомнительную сделку.

– Нару ходо… М-даа… Что-то такое я слышал от моих референтов, – кивнул Коно, поглядывая на песочные часы. – Согласиться-то они согласились. Но кто нам гарантирует, что они сдержат слово? Эта российская элита, которая мечтает только о том, как унести ноги от катастрофы, бросив свой народ на произвол судьбы… Разве с такими людьми можно иметь дело? Разве можно им доверять?! Разве для них межправительственный документ хоть что-нибудь значит? Послушайте, генерал, я тридцать лет в политике, и все это время мы пытались разобраться с проблемой наших Северных территорий. Всего четыре маленьких островка Курильской гряды. На худой конец хотя бы два островка. Я участвовал в переговорах с русскими столько раз, что уже сам не упомню. А результат? Ноль! Понимаете, ноль! И ведь мы просим всего лишь собственные крошечные островки. А вы говорите – Приморье, Сахалин! Хо! Договариваться с русскими…

– Вы недооцениваете ваши кадры, господин премьер-министр, – улыбнулся Симомура, снова проводя платком по блестящей лысине. – Я ведь не сказал, что готов поверить русским на слово. Скорее наоборот, я бы им никогда на слово не поверил. И секретный протокол, который будет подписан неизвестно откуда взявшейся марионеткой, для меня, разумеется, вовсе не гарантия самой сделки. Но у нас есть средство легитимизировать такое соглашение не дожидаясь падения астероида.

– Признаться, вы меня интригуете, генерал, – в свою очередь скривил уголки рта в улыбке Коно. – Вы хотите сказать, что можете путем дипломатических переговоров выторговать у России Приморский край, Сахалин и Курилы за какой-то стандартный бункер, запущенный у нас в серийное производство? Не много ли берете на себя, уважаемый?

– Именно это я и хочу сказать, господин премьер. С одной оговоркой. Мы ничего не будем клянчить, просить, требовать или вымогать у русских. Они сами нам все поднесут на блюде. Причем, с хлебом и солью – как у них принято приветствовать дорогих гостей.

Главное у нас есть – формальное согласие правящей политической элиты и ее экономических спонсоров. Нынешнего президента можно не принимать в расчет – в отличие от его предшественника этот ничего не решает. Я ни минуты не сомневался, что они отдадут любые территории при реально возникшей угрозе для жизни и здоровья их самих и, разумеется, их семей. При том, прежнем, может быть, и не отдали бы, но теперь… Как на самом деле присоединить эти территории и не остаться в дураках – дело техники, а точнее, политических технологий.

– Но я так и не могу понять, что у вас на уме, генерал, – явно теряя терпение, заметил Коно. – Отсюда давайте поподробнее, если можно.

– Конечно! – согласился Симомура, снова прикладывая носовой платок к совершенно сухой лысине. – Мы позаимствуем у русских их собственный опыт. Проведем в Приморском крае и на Сахалине с Курилами референдум по вопросу выхода из Российской Федерации и присоединения к Японии – абсолютно легитимно, заметьте. По нормам международного права, для того, чтобы провести подобный референдум, касающийся выхода из состава какого-либо государства одной из его частей, необходимо согласие правительства данной страны. Русские в 2014 году обошлись в Крыму без согласия Украины на референдум, мотивируя тем, что к власти пришла неофашистская хунта, у которой бессмысленно просить разрешения. Как известно, ответом мирового сообщества были санкции и политический остракизм, хотя за воссоединение с Россией проголосовало больше девяноста пяти процентов населения. Зато референдум по выходу Соединенного Королевства из Евросоюза был признан вполне легитимным несмотря на протесты большей половины британцев, как и референдум о независимости Шотландии, давший отрицательный результат.