К руководству Союза, даже к самому секретному и важному я питала лишь обычное уважение. Трепета перед общением с большими шишками не испытывала, чего не скажешь об ответах, которые мы с Мелом рассчитывали заполучить. Я до темноты в глазах, до ошалелого сердцебиения боялась услышать правду про сына. Пояснения Мела немного утешили, но не до конца. Он чувствовал, что новости не фатальные, но и хорошими их назвать не решился. Значит, Саша жив, но здоров ли, доступен ли? Увидимся ли мы еще хоть раз?

Почему-то вспомнилось, как болели ОРВИ всей семьей: я, четырехлетний сынишка и муж. Меня прихватило последней. Горло словно наждачкой натерли, нос заложило до мерзкого вязкого ощущения, жар разливался по телу, хотя температура оставалась в пределах нормы.

Малыш пришел к нам в спальню, погладил по голове, лицу.

Никогда не забуду его слова:

— Мама, уже утро. Ты поправишься, обязательно.

Это искреннее, теплое, доброе чувство не купить ни за какие деньги, не приобрести за все богатства Вселенной и не заслужить никакими подвигами. Оно дается просто так, без оплаты, но стоит дороже всех сокровищ мира.

Я смахнула непрошенные слезы. Вспомнила непокорные кудряшки сына, которые гладила в то утро, животик, с рисованным медвежонком на синей футболке.

Я должна найти его. Если есть шанс, малейшая надежда, я не смирюсь, я буду бороться. Мел научил сражаться за то, что дорого. Личным примером, отвагой и душевной силой. Как он отказывался от близости, не смотря на гормональные бури, на желание, которое сжигало изнутри, плавило внутренности, лишало связности мысли и воли. Он ни разу меня не обидел! А потом, как он меня спасал, как выручал станцию и как взялся за безнадежное дело — выяснить информацию, скрытую даже для капитана военного космического судна.

Я выдержу. Потому что Мел рядом. Поможет, поддержит, утешит.

А сейчас надо взять себя в руки, успокоиться и заняться чем-нибудь до появления командора.

Возвращаться к себе не хотелось. Мел предусмотрел все и даже больше. Стоило подойти к шкафу, как компьютер из стены предложил переместить туда мои вещи. Я согласилась. Знала, что прибудут они вместе с гардеробом. Стоило войти на кухню, как ящик по доставке еды выдвинул навстречу меню. И первым делом предложил креветочный салат, уху из судака и картофель, запеченный на противне. От такого угощения я отказаться не могла. И уже спустя минут десять, умытая и закутанная пока в дежурный синий халат, какие прилагались к каждой каюте космического судна — неважно военного или пассажирского — уплетала уху за обе щеки.

Ммм… Нежная рыба таяла на языке, раскрываясь палитрой вкуса. Кисловатые, ядреные, терпкие и сытные нотки смешивались во рту в нечто невообразимое. Боже! Я сто лет не ела настоящей ухи из судака!

Картошка в золотистой корочке, с коричневыми поджаренными бочками… Пропитанная укропом, солью и перчиком. Ум отъешь, как говорили во времена моей молодости.

Все отдашь, в трусах останешься, как выражалась когда-то бабушка.

Я чувствовала себя как дома. Чай с брусникой и клюквой довершил завтрак. Я осушила четыре кружки и отправилась к гардеробу. Его уже доставили автоматическим грузовым лифтом, а передвижные половые панели станции поместили шкаф рядом с командорским.

Кроме моего путешественника-гардероба там появились три униформы, похожих на военные. Синие туники с двумя рядами серебряных пуговиц впереди и брюки — в моем случае эластичные. Нечто вроде фривольного варианта формы Мела и других военных, с одной лишь разницей — на плечах отсутствовали погоны, а на груди — значок с первой буквой ранга.

Я вспомнила, что Дарелл упоминал про выдачу формы. Казалось, это случилось сто лет назад, в другой жизни. Интересно, как отреагирует Дарелл, узнав, что у нас с Мелом все хорошо? Разозлится? Взбесится? Впрочем, какая разница? Это проблемы Дарелла.

Так думала я, не предполагая, что землянин попытается сделать очередной ход конем и все разрушить.

Я решила, что переоденусь в униформу ближе к приходу Мела. А пока разместилась за его рабочим столом, и компьютер, теперь уже настроенный на мое ДНК, моментально включился.

Огромный виртуальный монитор растянулся перед глазами синим прямоугольником.

Посмотрим, что расскажет интернет про жаклинцев и их непотребное поведение.

Я как раз собиралась вбить в поисковик данные, когда зазвонил клайс — программа-аналог древнего скайпа. Только теперь возможности интернет-разговоров здорово расширились. Хочешь — вызови абонента в трехмерной проекции. Сядет рядом и начнет общаться, будто вы в одной комнате. Хочешь — настрой звук так, чтобы без наушников сообщения передавались только тебе. Хочешь, переведи весь диалог на браслет-компьютер. Броди по каюте, делай дела и общайся фоном. Нынешние технологии позволяли не видеться годами, но сохранять общение, обмен новостями и даже представлять, как выглядит теперь старый знакомый.

Но чем дольше я жила на станции, тем больше понимала — ничто, никакие сверхтехнологии, обманки для разбросанных по Вселенной гуманоидов, не заменят тепла человеческого тела. Дыхания родного существа в унисон с твоим, касания, настоящего, а не смоделированного программами — такое нынешние «интернет-переговорщики» тоже умели. Прогресс уже не двигался — летел, перемещался порталом, устремлялся вперед со скоростью света. Но не сделал одиночество в мертвых четырех стенах более комфортным, скорее предложил больше вариантов самообмана.

Прижаться, обнять живое существо, а не компьютерную модель, пусть даже высшего разряда, с полной передачей звуков, запахов, тактильных ощущений — вот настоящее удовольствие. Счастье, которого я так давно себя лишила. Радость, что подарил Мел, ничего не прося взамен.

— Добрый день, Мельнис! Надеюсь, еще помнишь меня? — голос Дарелла мгновенно разрушил идиллию, ворвался в мои грезы, мечты и воспоминания. Так вражеский бомбардировщик прилетает в цветущий мирный город. За секунды стирает жизни одних, ломает судьбы других, лишает надежды и будущего.

Я помолчала, в ожидании продолжения. Недовольный, ядовитый тон землянина не сулил ничего хорошего. Но что он может нам сделать? Ответ пришел незамедлительно. Оглушил, как взрыв в тишине ночного города.

— Я ведь не все тебе рассказал. Слышал, ты решил свою маленькую проблему. Более чем. Но ты вообще в курсе, что у Эрлина уже есть сын, и сын от единственной женщины? Я показал тебе лишь письмо, адресованное старшему отпрыску семьи Онил. Но не ответ на него. Ты не сможешь жениться на Велладе, пока не отыщешь сына брата. Или не докажешь, что тот умер. И самое пикантное, приятное для меня, что ребенок Эрлина живет на Рейрабе. Планете, что ощетинилась против Союза новым оружием. Попробуй-ка доберись туда заново! А если и доберешься, сможешь ли ты, честный военный, весь такой безупречный, идеальный, забрать ребенка у матери?

Смешок передался по связи отлично. У меня аж мурашки забегали по телу. Я собиралась вызвать Мела, рассказать ему, но подняв глаза, увидела френа. Он возвышался над монитором каменной глыбой — напряженный, взвинченный, как в дни нашего первого знакомства, почти дурной. И прежде чем успела сказать хоть слово, подскочил, обнял и прижал так, что ребра заныли.