Между бровей Искана вновь пролегла морщинка.

– Вовсе нет. Она не самая красивая из женщин, но и не уродина, и на ее честь не брошена тень. Такую партию я желал бы ему даже без приданого в виде целой провинции. Но он взял себе в голову, что должен жениться на том, кого сам себе выберет. А единственное, что у него в голове, – это красивое личико!

Искан отпил большой глоток вина. Он уже немало выпил, и это было мне на руку. Я поспешила налить еще вина и придвинула ему кубок, а потом продолжила разминать его ступни.

– Ты сам выбрал себе жену.

Искан рассмеялся.

– Да, и уж точно не из-за твоей красоты. Как и у дочери Эрабана, у тебя имелось приданое. Корин должен понять, что сдобную булочку он получит и так. В брак вступают по другим причинам.

Хотя прошло столько лет, его слова причинили мне боль. Я верила, что он когда-то любил меня. Думала, что он считал меня красивой.

– Ты мудрый мужчина. Корину следовало бы послушаться своего отца.

Искан вздохнул.

– Он всегда был упрям и полон собственных идей. Эноном куда легче управлять.

– Может быть, ты можешь как-то подсластить свое предложение?

Я сняла его ногу со своих колен и выпрямилась на подушке.

– Собери самых красивых девушек, каких найдешь, и дай Корину выбрать себе наложниц. В качестве свадебного подарка.

Мне тяжело думать, что я такое сказала. Что я так легкомысленно играла жизнью этих девушек, жизнью Корина. Моя жизнь для меня так мало значила, что я невысоко ценила и жизнь других.

Искан улыбнулся, подняв свой кубок.

– Кабира, немного моей мудрости тебе все же передалось. Так я и сделаю, клянусь честью! А Каренокои станет еще сильнее, еще могущественнее, а с ней укрепится и моя власть.

Он снова пришел в хорошее расположение духа. И его благостный настрой заставил его взглянуть на меня другими глазами в тот единственный вечер – я видела, что его рассудок сильно затуманен вином. Я тоже выпила. Мне надо было немного захмелеть, чтобы выполнить то, что я задумала. Я боялась. Но было и другое. Я была очень одинока. Столько лет ко мне никто не прикасался. Этого мужчину я когда-то любила. Его я когда-то желала.

Все оказалось гораздо проще, чем я себе представляла.

Искана я знала давно. Знала, что он любит. Предложила ему нужную смесь преклонения и смирения, восхищения и кротости. Слабым местом Искана всегда была лесть. Он никогда не уставал слушать о том, как он великолепен. Я могла повернуть его, куда хочу.

И мне удалось завлечь его. Семя Искана проникло в меня.

* * *

Я знала, что будет девочка. Беременность во всех отношениях напоминала те, которые Искан прервал, узнав у Анджи, что будет девочка. Я до смерти боялась, что он обнаружит мое положение. Дочь я должна сохранить себе. Мне нужно что-то свое. Тот, кого я могу любить. Кто-то, принадлежащий мне. Мысль о дочери зародилась у меня в мозгу у постели умирающей Мерибы. С тех пор я выжидала подходящего момента. Ждала, пока умрет Изани. Пока она жива, привести в действие мой план не получилось бы.

Скрывать живот оказалось легче, чем я думала. Искан, похоже, стыдился, что позволил мне соблазнить его. Мне, старой некрасивой женщине, когда у него столько красивых наложниц, которых можно призвать к себе в постель. Я подумала, что он, вероятно… не знаю. Я была настолько наивна, что надеялась – что-то изменилось. Но он избегал меня. У него и раньше не было привычки посещать мои комнаты, а я почти не выходила, сидела тихо. И не было больше Изани, которая могла бы все разнюхать и донести сыну. Время тянулось долго, ведь я решалась выйти в сад только в те дни, когда с точностью знала, что Искана нет во дворце. В большом зале дайрахезина я не появлялась вовсе. Я шила одежду для малышки – шила и тщательно прятала. Читала и переписывала поэзию. Рисовала. Но вскоре мне стало этого не хватать. В те моменты, когда я знала, что большинство обитательниц дайрахезина где-то в другом месте, я пробиралась в маленькую библиотеку и читала свитки, хранившиеся там. Это были в основном классические произведения, которые я много раз читала и ранее, но какое-то время они меня развлекали. Когда я все перечитала, во мне пробудилось желание почитать еще. Казалось, девочка в моем чреве, которая уже вовсю вертелась и барахталась, требовала не только пищи. Она желала знаний.

Мне было известно, что у Искана есть большая личная библиотека. Там у него собраны свитки со всех уголков мира, в том числе на языках, которых он не знает, – только для того, чтобы лишить других возможности воспользоваться содержащимися в них знаниями. Внезапно я ощутила голод по этим книгам.

Единственным, кто навешал меня в этом добровольном плену, стал Сонан. Держа свое слово, он иногда приходил ко мне. Не так часто, как того бы хотелось мне, и даже не так часто, как хотелось бы ему. Но каждый раз, когда ему удавалось ускользнуть от пристального взора Искана или Корина. Корин собирался жениться на дочери наместника в Амдураби. С собой в брак он брал четырех наложниц, одна другой красивее. И он, и Искан были заняты приготовлениями, и время от времени Сонану удавалось незаметно прокрасться в мои комнаты. Помимо Искана, мои сыновья – единственные мужчины, которым разрешается входить в дайрахезин.

Юный и неопытный, он ничего не заподозрил по поводу моего положения. Я надевала широкие куртки, а он никогда не видел беременных женщин. Мы часто сидели за моим лучшим столом, а я заранее заботилась, чтобы там стояли самые вкусные блюда, которые любил мой сын. Мне было грустно от того, что я сама не могу чего-нибудь из них испечь или приготовить, но давала слугам подробные указания, как и что делать. А какая радость сидеть напротив моего младшего сына, не под присмотром внимательных глаз, без язвительных комментариев Изани и ее неприязни. Никто не мешал мне, я могла вдоволь насмотреться на его прекрасные глаза, его мягкий подбородок, его летучую улыбку. Если мне хотелось, я могла взять его руку. Ощущать ее тепло, прикосновение его кожи к моей.

После четырнадцати лет, проведенных в разлуке, он держался со мной немного сдержанно. Любезно и уважительно, но естественной близости между нами не было. Изани наговорила ему про меня всякой лжи, а его отец и старший