– Четыре дня… – он задумчиво постучал пальцами по столу. – И наверняка вы сможете уделять этому лишь пару часов после работы… Интересная задача… Я бы даже сказал – вызов. Что вы скажете, если мы будем репетировать, например, с четырех до шести? В понедельник можно подольше, спектаклей у нас нет, а репетиции пройдут днём. Но в остальные дни – прошу заранее извинить, театр для меня всё-таки на первом месте.

Я согласился. Деваться мне было некуда, так что и это предложение выглядело очень щедро. Правда, я заранее с содроганием представлял результат и надеялся, что товарищи из Киева будут не слишком громко смеяться над нашими творческими потугами.

Глава 10. «Прохожие, похожие на принцев»

Когда я в понедельник шел на работу, то был в очень хорошем настроении. Задачи, которыми полковник Чепак планировал меня раздавить, в первом приближении были раскиданы в разные стороны. Поездка в Лепель откладывалась на неделю, но с учетом того, что с убийства лесника прошло почти полгода, это почти ни на что не влияло – разве что там решат внезапно почистить нужные мне архивы, чтобы освободить место для новых дел, но с этим я ничего поделать не мог. К тому же я не считал, что моей целью было раскрытие убийства, случившегося в 1947-м – это был бы приятный бонус, который позволил бы заполнить ещё одну неизвестную страницу той страшной войны. Впрочем, я понимал, что максимум, на который я мог бы рассчитывать – это заметка в газете «Лепельская правда» на пару сотен слов и хорошо, если с фотографией.

Следователи вели собственный и привычный образ жизни, в который я не вмешивался – но от меня этого и не требовалось. Я вообще собирался раз в неделю принимать начальника отдела, чтобы послушать его доклад о текущих делах; если у меня получится выдать парочку ценных рекомендаций, я сочту свою миссию выполненной. Собственно, поэтому он и принял моё кураторство относительно спокойно – мне удалось показать ему, что это было не моё желание, а причуда нашего общего начальства, что сродни обстоятельствам непреодолимой силы, бороться с которыми считалось предосудительным.

Так что ближайшую неделю я собирался посвятить художественной самодеятельности, которая с привлечением худрука местного драматического театра превратилась в нечто большее. Впрочем, в чудеса я не верил и не надеялся, что к пятнице суровые сотрудники КГБ смогут показать что-то невероятное. Но в этом деле главным была всё же не победа – хотя полковник Чепак, кажется, всерьез нацелился на призовое место, – а элементарное участие. Но это я готов был обеспечить и без Савы, и без режиссера Чернышева.

Но все мои планы на расслабленный понедельник пошли прахом, когда я увидел, что у кабинета меня ждет капитан Сухонин. Он явно нервничал, но поздоровался достаточно твердо.

– Что-то случилось, Григорий Степанович? – спросил я, отпирая дверь.

– Ну... так... может, и нет, – он замялся.

– Но, может, и да? – я вошел в кабинет и подождал, пока Сухонин пройдет следом.

Затем закрыл дверь и запер её на ключ. Когда подчиненный говорит неуверенно, лучше предупредить возможность вторжения во время разговора третьих лиц.

– Может, и да, – подтвердил он.

Я сел за свой стол, указал ему на стул у совещательного стола, автоматически бросил взгляд на перекидной календарь – на сегодняшнем листе было девственно пусто, и я быстро записал туда «16 – театр». Подумал – и добавил: «14 – след». Надо посмотреть, что за артистов мне подсунул начальник следственного отдела.

И лишь затем посмотрел на Сухонина, который нервно ёрзал на стуле и отводил взгляд.

«Увольняться пришел?».

– Виктор Алексеевич, поговорил я с людьми...

«С какими людьми?...», подумал я – и тут же вспомнил, о чем просил это бывшего милиционера, когда