которого если не боялись, то опасались из-за занимаемой высокой должности и всегда пытались решить дело миром, даже в ущерб собственному кошельку, только пар из ушей не повалил от негодования. Да что она о себе возомнила, девка подзаборная? Думает, что раз барышней родилась, то и управы на нее не найдется? Да он и не таких родовитых дворян в застенках сгноил, чтобы какую — то малолетнюю соплячку, не имеющую сильного рода и поддержки, выслушивать.

— Что? — взревел он раненым бизоном, — да как ты смеешь, пигалица! Какая ты Глава? Девка ты обыкновенная! Да я тебя враз в застенки упеку и покажу листы допросные. Да ты кровью умоешься за слова твои поганые, а охрана пользовать тебя каждый раз будет, как только в себя, да в сознание после ката придешь.

Мужик выдохся от эмоций и тающего всплеска адреналина, ударившего в кровь, но к его удивлению, девушка даже не пошевелилась, угрозы и оскорбления выслушивая.

— Петр Васильевич, — спокойным голосом позвала она стоявшего перед ней и частично прикрывавшего от дознавателя родственника, — Государь перед балом, когда чаевничали, лично меня предупреждал, чтобы побереглась, поскольку после того как весь род Иворовых извели, то и меня убить попытаются или наветы возвести злые. Так и сказал, чтобы в случае чего, гонца к нему отправила, либо сама приезжала, а уж он разберется с супостатами. Ты уж не тяни, дядюшка, пошли кого из охранников с вестью, что заговор открыт, да сам главный дознаватель Московского приказа, Ян Станиславович Ковальский тут замешан. Царь-батюшка на расправу крут, а во мне как главе рода очень заинтересован, вот пускай сам тут и разбирается, да чтобы не упустить чего, еще и менталистов пришлет, что в голову подозреваемых залезть могут. Мало ли каких преступлений они еще совершили.

Наставник дернулся, обернулся, изумленно глядя на подопечную — с ним-то она беседу с царем обсудить так и не успела, но лицо сохранил, даже церемонно поклонился как старшей в роду.

— Будет сделано, Надежда Константиновна, — подыграл уже осознанно, — охранников супостаты, — взгляд в сторону, — в холодной кладовой закрыли, но я выпущу сейчас. Кого отправить изволите?

Надежда с трудом прокашлялась, вновь хлебнула из бокала и, сделала вид, что задумалась, но тут Петр Васильевич чуть сдвинулся в сторону и, перед ней появилось абсолютно белое, почти безумное лицо дознавателя.

— Надежда Константиновна, Ваша Светлость, что же вы такое говорите-то! Какой заговор? И в мыслях не было умышлять супротив вас и Государя нашего, — произнес он резко изменившимся, заискивающим голосом, — простите дурака, попутал меня нечистый. Ошибся я, да все по незнанию. Не понял я, что нападение на Вашу Светлость было, лажи злодейской поверил. Все, все решим, негоже нам самого царя-батюшку-то беспокоить, и расследование проведем обязательно, и доложимся как полагается. Не извольте волноваться, барышня.

Лицо дознавателя словно оплыло от волнения, старше стало, а сам он дергался, нервно водил глазами, не зная как еще отвести угрозу от себя.

Надежда устало посмотрела на совершенно изменившегося, словно ставшего меньше ростом Ковальского и вздохнула недовольно. Вот она, действительность в реальности. Только чуть силу за ее спиной почуяли, так сразу она из «девки» и «пигалицы» в «светлость» трансформировалась. Уроды!

— Я подумаю, — ответила хмуро, поднимаясь с кресла, — а пока прислугу мою отпустите, нужна она мне, да людишек, что весь дом затоптали прочь отправьте. Некогда мне тут с вами лясы точить, я итак после нападения, да нахождения на морозе в бальном платье еще в себя не пришла.

Ковальский засуетился, отдавая приказы и подгоняя растерянных солдат, но Надежда этого уже не видела. Поднявшись по лестнице при помощи Лили и барышни Вальской, она упала на кровать, засыпая почти мгновенно.

46. Интерлюдия. Заговор

В публичной бане, в отдельном крыле, предназначенном для родовых бояричей и просто богатого люда, перед небольшим бассейном, сидело четверо раздетых до нижнего белья, взрослых мужчин и задумчиво жевали, лениво таская куски с расписных тарелок.

— Ну-с, вздрогнем други, — подал голос полный отдышливый мужчина лет шестидесяти, — ну, чего приуныли? Не все так плохо, как кажется! Не получилось в этот раз девку достать, значит, в следующий раз получится. Чего носы повесили? Все наладится, не первый раз нам из проблем выпутываться. За успех!

Не дожидаясь ответа, он выдохнул в сторону собутыльников, перевернул в рот стопку с прозрачной как слеза водкой, быстро глотнул, и выхватив маленький, всего с палец, соленый огурец, весело захрустел им.

Два индивидуума, сидевших по сторонам от весельчака, невысокий рыжеватый, но стройный, несмотря на зрелый возраст мужчина и, почти лысый толстячок того же возраста переглянулись со значением, но компанию не поддержали. Третий же, седой мужик со слишком длинными волосами, забранными в хвост, сидевший напротив заводилы, вскинулся, подскочил и отбросил чью-то налитую рюмку в сторону

— Не плохо? Ничего страшного? — зашипел он злобно, и посмотрел на весельчака с ненавистью, — Да я, мало того, что наследника лишился, так еще трех родовых магов потерял, а ты так просто "ничего страшного" говоришь? Тварь, я же просил у тебя Устина и Фоку, чтобы подстраховали, а ты сказал, что для одной девки и так достаточно. Кто мне теперь потери возместит? Где я новых магов найду? Вы же подставили меня.

Кажется, мужчину даже трясло от негодования, но его вспышка злобы осталась без ответа.

— Сядь, Алексей. Все мы что-то потеряли по вине этой воскресшей пигалицы, — поморщился рыжий мужчина по фамилии Стригин. — Я вот магазина недавно лишился, у Антона Ильича заводик мебельный из- под носа увели. И ничего, не ноем же. А по поводу наследника… он же не один у тебя, другого назначишь, и ладно. У тебя же Митька там вроде имеется, да еще один пацан подрастает, как его? А не важно, главное, что будет, кому род продолжить.

На убитого обстоятельствами, словно сдувшегося и враз постаревшего Волокова, смотреть было жалко.

— Да какой Митька глава, — дернулся он устало, — у него же магии пшик и только, даже родовой кристалл его как третий круг, по степени родства определил. Толку-то, что сын мне, разве, что в охрану его пропихнуть, да и то для престижу больше. Эх, как же так-то? — Алексей Ионович хватанул кулаком по дубовой столешнице и, не добившись разрушения, схватился за голову от безысходности.

Толстячок Еропкин с рыжим Стригиным переглянулись недовольно.

— Да ладно, будет тебе убиваться-то так. Я слышал ты себе в наложницы девок двух молодых взял, — попытался успокоить его Антон Ильич, — вот, глядишь, коль Единый даст, то заделаешь себе еще пару наследников.