– Что?

– Нет, просто у меня… много дел… много…И…

– Что?

– Нет, ничего. Моя девушка беременна.

– Ничего себе, поздравляю!

– Эм, да, спасибо…эм… Что я должен посмотреть для вас?

– Я не до конца уверена, это скорее предчувствие. Мне очень нужен доступ к этой штуке в доме престарелых Хёвиквейен, как она называется…

– Лист ожидания? Вам нужно место?

– Ну ты даешь, какое предположение! У тебя все хорошо?

– Извините. Сегодня немного расстроен.

– Не отыгрывайся на мне за свою беременную девушку, – ухмыльнулась Миа. – С этим ты сам должен справиться.

– Да, знаю. Это нормально, когда вдруг чего-то хочется посреди ночи?

– Например?

– Например, мороженого.

– Я слышала, что беременным женщинам часто хочется странных штук, – сказала Миа.

– Знаете, как это непросто – достать мороженое посреди ночи?

Миа рассмеялась.

– Да, ха-ха, – сказал Габриэль.

Парень явно был не в настроении.

– В общем, меня интересуют сотрудники и все такое. Гости и все такое.

– Гости?

– Как называется, когда живешь в доме престарелых? Житель? Неработающий?

– Я понял, что вы имеете в виду. Сотрудники и пользователи, так мы называем это.

– Хорошо, мы можем достать список?

– Законно?

– Нет.

– Я рассчитываю, что вы прикроете меня, если на меня будут давить из-за этого?

– Смотрю, ты уже прослушал курс у Фимпена.

– Ага.

– Конечно же, я беру ответственность на себя, – сказала Миа. – Дом престарелых Хёвиквейен. Тебе нужен адрес или что-то такое?

– Нет, я найду. Мы ищем что-то особенное или как?

– Понятия не имею, это просто интуиция. Мать Мунка и Вероника Бах в одном доме – стоит проверить.

– Мать Мунка?

– Я что, сказала это вслух?

– Черт, и что, теперь мне врать Мунку? Ему ведь не нужно знать о том, что я делаю это.

– Умный мальчик, – сказала Миа. – Мне надо бежать. Во сколько у нас сегодня бриф?

– В три.

– Отлично, до встречи.

Миа положила трубку в тот момент, когда Мунк спустился в фойе. Она собиралась подойти к нему, но остановилась, увидев, что он не один. Медсестра в такой же белой униформе, как и голубоглазая девушка, стояла рядом с ним. Красивая и худая, с длинными золотисто-рыжими волосами. Она громко засмеялась и коснулась Мунка, который был похож на четырнадцатилетнего подростка, с красными щеками, руки в карманах. Миа положила в рот пастилку и подошла поближе к ним. Мунк и рыжая медсестра обменялись еще парой слов, она снова прикоснулась к нему и с улыбкой исчезла за дверью.

– Как все прошло? – спросила Миа, когда Мунк подошел к машине.

– Не спрашивай, – сказал он, закурив.

– Кто это такая?

– Где?

– А ты как думаешь?

Мунк сел в машину, не выпуская сигарету изо рта.

– А, она. Это Карен, вроде так ее зовут. Она ухаживает за моей матерью. Мне надо было просто…

Мунк завел машину и выехал на Хёвиквейен.

– Да? Что просто?

– У нас есть что-нибудь новое? – Мунк сменил тему.

– Сейчас идет пресс-конференция.

Мунк включил радио. Миа услышала голос Анетте. Ничего нового, мы по-прежнему ищем. Нам очень нужна ваша помощь. У них не было новостей для прессы. Но они все равно назначали пресс-конференции. Миа посмотрела на Мунка: тот сидел глубоко в своих мыслях. Она подумала, стоит ли ему рассказывать, что Вероника Бах была в одном доме с его матерью, но решила, что пока не нужно. Габриэль пока занимается этим, а Мунк выглядел так, словно его голова сейчас взорвется.

– Тебе надо пойти к психологу, – вдруг сказал Мунк, когда они выехали обратно на Драмменсвейен.

– В смысле?

Мунк вынул визитку из кармана куртки и протянул ей.

– Тебе надо к психологу.

– Это кто сказал?

– Миккельсон.

– Но какого черта?

– Не смотри так на меня. Они слышали наш ночной разговор. Думают, ты не совсем в себе.

– Пусть забудут об этом, – прорычала Миа.

– Я сказал то же самое.

– Значит, в этом мы единодушны.

Миа открыла бардачок и кинула туда визитку, даже не посмотрев на нее.

– Какая наглость.

– А ты чего ожидала?

– Чуть-чуть хренова уважения.

– Ну-ну, удачи с этим, – вздохнул Мунк. – Заедем съесть по бургеру по пути?

– Я с удовольствием.

Мунк нашел съезд и свернул на заправку, как раз когда начался дождь.

Дождь лил на дорогу около здания «Афтенпостен». Они собрались в кабинете Грунга, чтобы следить за пресс-конференцией, назначенной на полдень, но начавшейся на десять минут позже. На месте были Миккель Волд, Силье Улсен, Эрик Рённинг и главный редактор Грунг. И хотя ему самому не нравилось так думать, но Миккель Волд получил лучшее место в кожаном кресле рядом с Грунгом. Что-то произошло с того телефонного разговора в Скюллеруде. Он возрос в цене. Вдруг оказался в центре всего. Грунг убавил звук телевизора и заговорил.

Они сохранили в тайне то, что преступник выходил с ними на связь. Пока ничего не делали. Пока. Это они и обсуждали. Надо ли им использовать это? И если да, то каким образом?

– Я считаю, нам надо подождать, – сказала Силье, откусив кусочек яблока.

– Потому что?.. – сказал Грунг.

– Потому что мы не знаем, не исчезнет ли она или он, если мы пустим это в ход.

– Я думаю, пора уже, черт с ним, – сказал Эрик.

Двадцатишестилетний очень талантливый журналист был любимчиком Грунга с самого своего назначения и всегда сидел в кожаном кресле около него. Если даже парень и ревновал или завидовал, он хорошо это скрывал. Он спокойно сидел, расставив ноги и сжимая антистрессовый мяч.

– Кто сказал, что она не позвонит в VG «Верденс ганг» завтра? Или в «Дагбладе» сегодня вечером? – продолжил он. – У нас есть шанс получить сенсационную новость, и этот шанс надо использовать сейчас.

Миккель слабо улыбнулся. Эрик начал употреблять слово «сенсационная новость» довольно часто, после того как выиграл «сенсационный» приз за серию статей про бомжей в Осло.