– Может, она переоделась и слилась с толпой? – предположила молодая сотрудница, указывая на группу людей на автобусной остановке. У одной из бабушек лицо было закрыто шарфом.

Данную версию тоже проверили. В связи с этим все материалы были проанализированы заново. Многие из людей были допрошены дома, в своих квартирах. Полицейские вернулись оттуда с полными желудками, но с пустыми блокнотами. Никто не опознал Люцию и не видел никого подозрительного. Весь отдел соглашался с тем, что это как минимум странно. В старой части Сопота – все близко, все под рукой. Это не агломерация, где можно сохранить анонимность, как, допустим, в Силезии или в Варшаве.

– Испарилась она, что ли? – психовал Дух. – Может, она и не уходила далеко? Притаилась где-то и только после того, как все утихло, вышла из укромного места. Это было бы не лишено смысла. А может, просто…

– Ее там не было, – рискнула предположить Саша. – Она сама не стреляла, а поручила это профессионалам? Потому и молчит. У нее могли быть такие знакомые, благодаря работе в этом баре. Убийца собрал гильзы и профессионально удалился. Только вот не добил женщину… Возможно, не очень опытный. Взял халтуру, сидит сейчас где-то и пьет, боится, что арестуют.

– Бред! Мы проверили эту версию. – Дух категорично мотнул головой, но она знала, что он уже думал об этом, только не хотел признаться, так как это означало бы, что направление выбрано неверно. – Было кое-что еще, явно указывающее на то, что Люция связана с этим делом. Даже если она сама не стреляла, то, возможно, знала, кто мог бы это сделать. Буль утверждал, что из сейфа пропали тридцать тысяч злотых. Он переписал номера банкнотов. Именно такую сумму нашли у задержанной. Номера совпадали.

– Это барменша. Украла деньги, ее накрыли, потому она их и убила. Но ей не повезло, так как не добила одну из жертв. Наверное, патронов не хватило, – упиралась прокурор.

– А зачем Буль их переписал? – размышляла вслух Залусская. – Эти номера. Странно. Почему он записал именно эти? Вы спрашивали?

– Почему? – Прокурорша запнулась и перевела взгляд на Духновского.

– Его уже обворовывали. Он всегда переписывал номера, прежде чем отвезти в банк. Так он утверждает, – последовал ответ.

– Ланге не знала об этом? – Саша сняла очки и потерла уставшие глаза. – Она давно там работала. Мне кажется, что-то тут не пляшет. Она не украла бы деньги, которые так легко идентифицировать.

– Пляшет или нет, она сидит у нас в обезьяннике. – Духновский закончил дисскуссию и встал, собираясь уходить.

Саша послушно двинулась за ним.

– А этот Буль? – спросила она, когда они уже были в коридоре. – Его вы не взяли?

– Мне ничего об этом не известно. – Духновский сунул в рот жвачку. – У него алиби от жены. Если что, то я в любой момент готов надеть ему симпатичные блестящие браслеты. Но пока у нас есть только эта Ланге. Неплохая фамилия для преступницы, да?

– Значительно лучше, чем Буль, – пробормотала Саша. – Хотя ты прав, сначала займемся девицей. Может, они действовали вместе?

Если Иза Козак не откажется от своих показаний, судебный процесс Люции гарантирован. Это был неплохой результат для двухдневного расследования. Хотя, если сообразительный адвокат опротестует предположение о том, что перчатка была оставлена убийцей, дело треснет по швам, потому что Люция, работая в этом клубе, могла потерять ее раньше. Одних только показаний Изы будет недостаточно, зря она сказала о револьвере. И все это сегодня утром Дух рассказал своему начальству, а потом повторил прокурорше.

– А мини-сейф? – упиралась Эдита Зюлковская.

– Какой мини-сейф?

– Для денег. Мотив – ограбление, это ключевой момент. Раз уж мы хватаемся за эти запахи.

– Эдита, – вздохнул сдавшийся Духновский, – мы уже проработали эту версию. На нем нет запаха. Бухвиц все снял, как ты просила, но это металл. Не очень хороший носитель. Но, если хочешь, мы можем проделать этот эксперимент лично для тебя.

– Хочу, – заявила она. – И отпечатки пальцев.

– Ее пальцев там нет, – парировал Дух.

– Какой-нибудь волос? У нее же длинные волосы. Биологические следы?

– Ничего нет. Сейф был чистый.

– Ладно, придется лезть в осмологию. Но стоит только лишиться хотя бы одного звена – вся цепочка летит к чертям собачьим. – Прокурор не скрывала недовольства.

– Я дам знать, когда появятся новые обстоятельства. – Дух с облегчением закончил дискуссию.

Потом он проинформировал Сашу, что думает по поводу такого подхода к следствию.

– Чему ты удивляешься, девочка борется за то, чтобы усидеть на этом кресле.

– Недавно она спалила мне дело карманников. Полгода мы копали под одну группу. Эдя получила их на блюдечке и всех выпустила. И это прокурор?

– Подай на нее в суд.

Духновский громко рассмеялся:

– Ее мужик – шишка в Гданьском совете адвокатов. А подруга заседает в той комисии, которая бы расследовала ее дело. Это банда.

– Ну, с таким подходом к делу далеко не уедешь.

– Я просто не хочу в этом участвовать. От геройства я уже давно излечился. А вот людей жалко. Они пашут как проклятые, а эта дура отпускает воров. Сизифов труд. – Дух огляделся. – Ну и где этот адвокат?

– И что же за знаменитость взяла под крыло нашу несчастную? – поинтересовалась Саша.

Дух пощелкал себя по шее, показыывая, что адвокат любит выпить, а потом стал изображать, будто ковыляет с тростью.

– Мартиняк? – удивилась профайлер. – Он еще работает? Как он читает материалы? Он же ничего не видит.

– Вроде как зрение у него улучшилось. Меньше пьет. Тростью по-прежнему пользуется, но только тогда, когда ходит в суд, – производит впечатление на присяжных. По идее, он должен быть через пятнадцать минут. Ассистентка сообщила, что он выехал из канцелярии. То есть это значит, что защитник скорее трезв, чем пьян.

– Ага, а я – танкистка. К сожалению, помню его по старым сопотским злачным местам. Бедная девка, можно считать, что у нее вообще нет адвоката.

– Что ты, Мартиняк не пьет уже целый год. Сила воли.

– Попробуй силой воли остановить понос.

Духновский смерил ее ледяным взглядом:

– Ты считаешь, что это смешно?

– Я вульгарная?

– Как минимум.

Ему удалось смутить ее.

– Нельзя смеяться над больными людьми. – Саша задумалась на минутку. – Силой воли алкоголика не вылечишь. Он должен понять, что необходима терапия, и пройти ее. Ладно, не важно. Кому это интересно?

Духновский воздержался от ответа, а Залусская оценила его молчание.

– В таком случае дай мне только пятнадцать минут. Я проверю ее на детекторе лжи, – попросила она. – Если прибудет адвокат, задержи его как-нибудь.