Нет яиц, нет торта. А без торта не будет и бала. Какой же бал без торта?! Разумеешь теперь, почему не могу я назад возвращаться. Без яиц-то?

– Ах, бал! Ах, торт! – восхитился Волат. И тут же опечалился: – А меня на бал Хрустальный никогда не приглашали. Говорят, куда тебе? Такому большому? С кем ты там танцевать собираешься? С елкой, что ли? Только она тебе под стать. – Он вздохнул так грустно, что Баюн прослезился. – А я и с елкой могу! – сказал Волат с вызовом. – А могу и в сторонке посидеть, просто посмотреть, как другие танцуют. Все лучше, чем одному в лесу куковать. Ах...

– Да... Несправедливо получается, – сказал Баюн.

– Несправедливо, – согласился Волат и снова вздохнул с душераздирающей тоской. Смахнул слезу из уголка глаза и вернулся к разговору. – Но ты, котик, прав, без яиц нормального торта не получится. Мне его не попробовать, но жаль будет, если и другие без лакомства останутся. Так ты это, ты иди во-он в ту сторону! Если будешь держаться все время прямо, то в аккурат на Горелое болото попадешь.

– А не мог бы ты, брратец великан, сам меня туда отнести? Что тебе стоит. Боюсь, если я один пойду, так снова потерряюсь, и тогда никто уже меня не найдет. И замерзну я там, и пропаду в лесу, в окияне снежном.

– Не-е-е, – великан затряс головой и встал. – Я же на службе дозорной, не могу отвлекаться. Нет, котик, со всей душой помог бы, но не могу. Не серчай...

– А я знаешь, что мог бы за это для тебя сделать? – продолжал уговаривать кот вкрадчиво. – Я мог бы уговорить Ягодину Ниевну исправить несправедливость в отношении тебя проявленную, да пригласить тебя на Хрустальный бал.

– Ой! Правда что ли? – воскликнул Волат и просительно прижал руки к груди.

– Думаю, да. Думаю, мряу, может получиться. Мамаша меня частенько слушается. И хоть ты в «Корчмуу», конечно, по размеру никак не влезешь, мы могли бы организовать для тебя угощение и праздник снаружи, перед входом. Многие с удовольствием бы с тобой поплясали.

– Ой, как здорово! – размечтался большой человек. – Я так люблю танцевать!

– Только есть загвоздка, – продолжал плести свой хитромудрый заговор кот. – Если я не попаду на Горелое болото к Избушке на курьих ножках, никакого Хрустального бала не будет.

– Ой, а как же? Я не могу! Отвлечься с дозора. Мне строго-настрого запрещено покидать тропу...

– Так ты же ненадолго! Ты, например, можешь идти семимильными шагами. Раз – и ты там, раз – и здесь!

– А ведь и правда, могу!

– К тому же, пока будем с тобой идти, я спою тебе песнь про твой народ. Про великанов волотов, слыхал? Нет? Ты знал, например, что в стародавние времена все великаны звались волотами, или, иначе, велетами? Как лешие – лешими, а коты – котами?

– Слышал, конечно, только давно уже. Да и кто же мне расскажет, я из тех велетов один-одинешенек во всем Русколанском лесу остался.

– А то, что они, велеты, дети бога ночного неба Дыя, как ты теперь здесь, раньше ходили дозорром и охраняли границу между Навью и Явью? Это теперь она невидима, а пррежде все было не так. Знал ты это?

– Что-то слышал... Не помню. Стар я стал, память стирается...

– Так давай же, я спою тебе прро все, память твою освежу, новизной умою. И, уверряю, ты так заслушаешься, что не заметишь, как минет дорога до болота. Что означает, будто ты и вовсе никуда не отлучался. Хотя, мряу, это все не имеет значения. Кто тут в лесу что увидит? Нет же, кроме нас, никого!

– А и верно! – махнул рукой Волат. Согласившись с доводами Баюна, он испытал настоящее облегчение. Ему страсть, как хотелось и на бал Хрустальный попасть, и про предков своих песнь послушать. Нагнувшись, он взял кота на палец и осторожно пересадил себе на плечо. – Держись только крепко, – сказал.

– Давно это было! – затянул песню кот, уцепившись когтями за меховую пелерину великана. – Так давно, что никто окромя Баюна не помнит ни дней тех, ни ночей...

Волат, убедившись, что котик, новый его друг устроился на плече хорошо и держится там крепко, шагнул с места так далеко, что сразу же пропал из виду – только поземка завилась следом.

– Ну, пошли, молодец, – толкнул локтем в бок притихшего Бармалея леший. – Наш выход...

Глава 12. Остерегайтесь будить спящего медведя

Не тратя времени на раздумья, Бармалей с лешим выкатились из-под елового шатра, перескочили через нахоженную тропу Волата и устремились вниз по склону, полого спускавшемуся к незамерзающему ручью. А может и не ручей то был, а целая речка. Бежалось им легко, весело и, после долгого лежания в снегу, – в охотку. Не успели они оглянуться, а уже и внизу стоят, на берегу того самого ручья, лешему приснопамятного.

Абсолютная, кромешная тишина обрушилась на них. Вода в ручье быстрая и такая темная, что ажник черная. А не журчит! Скользит в берегах своих молча, с пузырями, как в немом кино. И только пар от нее густой клочьями поднимается, да тут же в морозном воздухе растворяется.

Остановились, отдышались, и ну осматриваться.

– Что-то никакого берендеевского дома я здесь в упор не вижу, – поделился наблюдениями Бармалей. – Может, мы не туда пришли?

– Ничего не понимаю! – откликнулся леший. – Я точно помню, что в прошлый раз – а это было недавно, по осени, – домик Гредня стоял именно здесь! На этом самом месте!

И он показал конкретно, где стоял дом берендея. Даже сам перешел на указанную полянку и с озадаченным видом там потоптался.

– Вот, здесь!

– Слышь, леший! А ты ничего не забыл? – почесав затылок, вдруг спросил Борис.

– А что я забыл? – удивился леший.

– Заклятие! Здесь наверняка все заколдованно. Ты сам говорил. Чтобы снять заклятие, нужно что-то сделать. Или сказать. Например, ты знаешь подходящее заклинание? А, леший? Ты же на себя это дело брал...

– Ах, да! – леший просиял. – Заклинание! Совсем из головы вылетело!

– И-их! Похоже, у кого-то ветер в голове!

– Вестимо, его есть у меня! В смысле,