Вопрос. Но так или иначе – может быть, потому, что сюда подключаются психологические факторы – идея вмешательства в сон звучит, вообще говоря, неестественно. Нет ли здесь какой-либо опасности?

Д-р Гарфилд. Нет. В этом нет ничего неестественного. Фактически ваши мысли уже есть вмешательство в сновидение без вашего ведома. Как я упоминала ранее, все, что проходит через вашу психику – люди, образы, звуки, переживания, ожидания, – все это формирует ваш сон. Что подразумевает система сеной – и что я предлагаю в «креативном сновидении» – это то, что мы можем осознанно строить наши сны таким образом, чтобы извлечь из них несомненную пользу для себя.

Вопрос. Имеются ли какие-либо научные подтверждения вашей теории?

Д-р Гарфилд. Неопровержимые научные факты? Их еще недостаточно. Но интересно отметить, что «мокрые сны» (распространенные и естественные эпизоды, когда у мужчин во время сна происходит семяизвержение) очень редко наблюдаются в лабораторных условиях. Это показывает, что какая-то степень контроля задействована. Складывается впечатление, что испытуемый, хотя и находится в состоянии сна, «осознает» тот факт, что он находится под наблюдением, и активно противодействует непроизвольному в других обстоятельствах действию, не давая ему случиться.

Мы имеем свидетельства, что принцип сеноев «противостоять и побеждать» может быть правильным способом взаимодействия с пугающими образами сновидений. В процессе исследований группа детей, страдающих ночными кошмарами, была подвергнута трем видам терапии. Первый состоял в том, что детей убеждали, что все это только сон. «Не бойтесь этого, – говорили им. – Это все не реально. Это просто сон». Второй группе предложили подумать о чем-нибудь приятном перед тем, как лечь спать. «Чем бы ты больше всего хотел заняться? – спрашивали их. – Пойти поиграть на площадке с лучшим другом? Побывать в гостях у бабушки? Съесть большую порцию сливочного мороженого? Что бы это ни было, закрой глаза и представь, что это происходит». Детей из третьей группы обучали действиям, имевшим значение для конкретной проблемы, с которой они сталкивались в своих снах. Например, одному мальчику снились кошмары про пожар и пожарные машины. И терапевт взял его с собой в пожарную часть, где он смог забраться на пожарную машину и поговорить со всеми тамошними пожарными.

Эта последняя группа, те, кто активно занимался чем-то, имеющим отношение к их снам – кто противостоял и побеждал свои страхи в реальной жизни, – в среднем поправлялись гораздо быстрее, чем дети любой из двух оставшихся групп. Эти дети перестали видеть кошмары.

С другой стороны, большинство свидетельств, которые у нас есть, получены в клинических условиях. Один широко известный случай касается маленького мальчика, который видел периодически повторяющиеся кошмары про чудовище. Психолог Леонард Хэндлер попросил ребенка закрыть глаза и мысленно представить это чудовище. Через несколько минут д-р Хэндлер стукнул кулаком по столу и закричал: «Уходи отсюда прочь, паршивое чудовище! Уходи и оставь моего друга в покое!» Он повторил это вновь и вновь. Затем он пригласил мальчика присоединиться, и вместе они стали колотить по столу и требовать, чтобы чудовище пошло прочь. Действие заняло примерно пятнадцать минут, после чего ребенок пообещал применить этот метод, чтобы прогнать «настоящее» чудовище, в следующий раз, когда оно появится во сне. На следующей неделе ребенок доложил, что в самом деле успешно напугал и прогнал чудовище: он всего лишь несколько минут кричал и вопил на него, и после этого чудовище исчезло – и больше никогда не возвращалось.

Вопрос. По существу, из ваших слов следует, что плохой сон может дать хороший эмоциональный опыт, если мы умеем управлять своим поведением во сне. Но что, если мы не сможем изменить его исход? Оказывают ли дурные сны пагубное влияние на наше психологическое самочувствие?

Д-р Гарфилд. Не обязательно. Обычно тревога, которая возникает во сне, – это та тревога, которая уже в нас существует, хотя мы можем этого не осознавать. Сон – это способ организма помочь нам разобраться с происходящим.

К примеру, недавнее исследование взаимосвязи между снами и родами показало, что чем больше женщина видела тревожных снов в период беременности, тем более вероятно, что у нее будут короче и легче роды. Исследователи считают, что благодаря отреагированию своих страхов во сне этим женщинам легче было справиться с реальными испытаниями, связанными с рождением ребенка. В сущности, они благодаря своим снам получили «психологический иммунитет». С другой стороны, женщины, которые сообщали, что у них было мало пугающих снов в период беременности (и более долгие, более трудные роды), были, вероятно, настолько переполнены страхами, что психологически блокировали даже символическое их выражение во сне.

Так что, вероятно, дурные сны обслуживают психологическую функцию. Но, становясь активным участником данного конкретного сна и изменяя его исход на более позитивный, вы повышаете эффективность этого сна в несколько сот раз.

Вопрос. В таком случае это и есть основа «креативного сновидения»?

Д-р Гарфилд. Идея, из которой выросла концепция творческого сновидения, заключается в том, что во сне важно действовать, становиться активным участником событий. Когда мы позволяем себе оставаться пассивными – когда мы просто позволяем сну происходить, – мы продолжаем чувствовать себя жертвами, мучимыми и страдающими. Но, сражаясь с чудовищем, или бандитом, или предполагаемым насильником или даже дружески отнесясь к ним, мы запускаем процесс эмоционального исцеления.

Я считаю, что, действуя внутри сна, то есть изменяя сон, вы не только справляетесь с трудной ситуацией во сне, вы переносите в бодрствующее состояние установку, которая поможет вам действовать более эффективно. Вы получаете больше уверенности. Это наводит вас на мысль: «Эге, да ты можешь что-то сделать со своей жизнью!» Вы не просто позволяете событиям происходить с вами. Вы можете сделать так, чтобы жизнь ваша стала лучше. И таким образом, сон – это своеобразная репетиция.

Вопрос. Насколько сложно научиться этой технике?

Д-р Гарфилд. С детьми это легче, поскольку они еще не слишком многому разучились. Если их родители говорят: «Ты не должен позволять этому тигру или чудовищу преследовать тебя в твоем сне», дети верят в это практически немедленно. Для взрослых, особенно здесь, в западном мире, такое представление противоречит жизненному опыту. Сначала увидеть сон, потом с ним работать – это обычная терапевтическая практика, но сделать что-то, чтобы подготовить сон и изменять его в процессе сновидения – это все идеи, которые кажутся им странными. Так что, естественно, развитие своего умения использовать творческое сновидение требует времени и практики. Добиться этого намного легче, если предварительно создать в себе необходимую установку.

Я говорю моим студентам, что творческое сновидение очень похоже на веру в возможность любви. Если вы никогда не испытывали ее, вам может долго не вериться, что она для вас возможна. Но если вы уже любили кого-то, в мире нет никого, кто бы смог разубедить вас в том, что любовь существует. Ожидания – очень мощный фактор.